– Держусь!
Деда Коля делает жест, словно берет в руки свиток и торжественно зачитывает условия нашего соглашения:
– Для того чтобы научиться так двигаться, необходимо научиться слышать, в первую очередь, самого себя и того, кто находится в тебе! Принимается?!
– Да! – отвечаю я так, словно принимаю клятву.
– Так!.. Дальше! Необходимо быть предельно внимательным как к окружающим, так и к себе! Принимается?!
– Да! Принимается!
– Дальше! Прикладывать к себе, к своей душе информацию, которую мы тебе даем! Принимается?!
– … П-при-инимается! – чуть не захлебнувшись слюной, произношу я гордо и торжественно.
– Дальше! На вопросы, которые мы тебе задаем, выпускать ответ из себя и называть имена тех, кто тобой в этот момент управляет! Принимается?!
– Да, принимается выпускать из себя то, что идет, даже злость или принятые мной решения!
Деда Коля удивляется этому моему ответу, и дальше его голос как-то стихает. Но он продолжает говорить, хоть и с оглядкой на меня:
– Пропускать звуки, слова, мысли и движение мира через себя! Принимается?!
– Да!
– Задавать себе вопросы и выпускать из себя ответы!
– Принимается!
– Освобождаться от злобы, гнева и ненависти!
– Да!
– Очищать плоть и душу от любой боли, что в тебе есть!
– Принимается!
– Раскрывать в себе жизненные силы и открывать в себе свои возможности, а они безграничны!
– Принимается!
– Принимать то, что на первый взгляд кажется невозможным – только возможным!
И тут я выдыхаюсь…
– Нет!!! Этого я принять не могу! Вы, порой, делаете то, что меня пугает, или нечто такое, что моему уму непостижимо. А это меня сбивает с толку.
Деда Коля, смеясь, поддевает меня:
– Бабки, у него штаны кончились! Да и порох в пороховницах!
Это меня цепляет. И очень больно. И я кричу:
– Нет! То, что я иной раз делаю в штаны, не говорит о том, что я сдался!
А дед, подзадоривая меня, продолжает в том же тоне:
– А что же тогда?! Ты струсил?!
И смеется! Да так раскатисто, что стены дома дребезжат и стекла из рам вылетают!
– Он струсил! Ха-ха-ха! Он струсил! – передергивают меня баба Аня и тетя Наиля.
Я не выдерживаю такого напора и ору во весь голос, сколько есть сил:
– Принимаю! Принимаю! Вы слышите меня, я принимаю вызов!
А у самого слезы идут, дыхание учащается, и сердце стучит – вот-вот выскочит.
Дед замолкает и смотрит на меня какими-то идиотскими глазами, словно не понимает, что здесь происходит. И спрашивает бабок: