– Так, седьмая душевная боль. Что тебе еще хотелось сделать, когда я создал на тебя давление?
– Поколотить вас и сбежать.
– Только это?
– Да.
– А это боль?
– Да.
– И что ты решил в этот момент?
– Скрыться, сбежать, укусить тебя…
– Что еще? – стоит на своем деда Коля.
– Ничего.
– Сейчас давай посмотрим, с какого события берет начало решение сбежать?
– С рождения.
– Что тогда с тобой произошло?
– Мама решила избавиться от меня при родах и зажала родовой проход. Мне стало страшно, и я решил сбежать, вырваться из маминого плена.
– Это следующая душевная боль. А во время какого события родилось решение поколотить?
– … мама кормит меня грудью, а молоко не идет. Я маме об этом по-своему говорю, а она меня колотит по заднице и причитает: «Да чем я провинилась перед Богом, что мне послано такое наказание?»! И тычет меня в свою грудь, как котенка носом в его дерьмо.
– Так, это тоже душевная боль. Дальше. С какого события берет начало решение скрыться?
– Мама меня пеленает в роддоме. Мне от этого больно, и я размышляю: мне будет лучше, если я сейчас скроюсь. Мама меня не найдет, успокоится, и тогда я к ней вернусь.
– И это душевная боль. А решение сбежать откуда?
– Это решение тоже родилось в детстве, когда пьяный отец лупил меня непонятно за что.
– И это душевная боль. А укусить?
– Тоже из детства. В детском саду меня наказала воспитательница ни за что. Луизка сперла с праздничного стола конфетку, а свалила все на меня. А я, как дурак, взял ее вину на себя. Мне тогда от злости сильно захотелось укусить воспитательницу, тем более что она – моя старшая сестра.
– Так… и это душевная боль. А какой ты ощущал запах, когда я поддевал тебя?
– Никакого… Подожди, подожди. Запах чего-то тухлого, но запах очень слабый, чуть заметный.
– Еще?
– Все.
– А этот запах – боль?
– Да, боль. Она напоминает мне отравление газом. Мама, когда была беременной, однажды готовила поесть и отравилась газом.
– Вот еще душевная боль… И как эта «компания» душевной боли повлияла на твою физическую плоть?
– Не знаю… Но у меня появился страх, когда я представил в себе всю эту свору боли.
– Это сейчас, а тогда, когда я на тебя нападал?
– Меня буквально всего сворачивало в клубок, во всем теле было сильное напряжение. Что-то мне не давало вас поколотить…
– По-другому говоря, эта душевная боль ограничила твои движения, связала тебя, даже скрутила вопреки твоему желанию. Так?