Минул
третий час увлекательной беседы, как вдруг по всей пещере раздался странный
звук, воздух звонко завибрировал.
–
Эдг аж грамт хал! – разочарованно воскликнул Горбул, его могучее тело поднялось
и неуклюже двинулось к чану.
–
Что он сказал? – поинтересовался я у Якова Всеволодовича.
–
Что кто-то опять проник в его мир, – перевел наставник, не сводя глаз с
великана. И от себя добавил: – Ему это не нравится… и мне тоже.
–
И что вы собираетесь делать?
–
Надо узнать, почему так происходит. Это ненормально, когда существа проникают в
чужие миры так часто. Это совсем ненормально. – Страж границ встал и быстрым
шагом направился к циклопу.
Я
отложил огромную чарку с вином и тоже подошел к чану – вблизи он казался
огромной ванной, почти доверху заполненной светящейся жидкостью. Поверхность
будто исчиркана кривыми линиями разной длины и толщины. Приглядевшись, я понял,
что эти линии – своего рода разделители. В какой-то степени поверхность этой
светящейся субстанции можно назвать картой.
–
Мны нужны туда, – уныло заявил Горбул, виновато поглядывая то на меня, то на
моего наставника. – Эты, навырныы, сныва ыхрыптырыксы.
–
Друг мой, я отправлюсь с тобой. Тебе пригодится помощь, да и я кое в чем хочу
разобраться.
–
Я бы ны хытыл тыбя впутывать, Якыв. Эты мый мыр, – попытался отказаться циклоп.
–
Мы должны помогать друг другу.
Я
же в это время внимательно разглядывал «карту», пытаясь сообразить, откуда
пришел сигнал о проникновении иномирянина.
–
Хырышы, будь пы твыыму, – после недолгих раздумий согласился великан, покосился
на меня и добавил: – А чты с твыым учыныкым дылать будым?
–
Он останется здесь. Слишком слаб и неопытен, – быстро решил пожилой страж, даже
не оглядываясь на меня.
–
Но, Яков Всеволодович… – попытался вмешаться я.
–
Нет, Андрей, – прервал меня учитель, резко обернувшись. – Ты останешься здесь.
Мне
оставалось лишь уныло развести руками. Впрочем, вспомнив о том огромном
насекомом, что теперь грудой бесформенных обломков возвышалось у входа в
пещеру, я и не стремился лезть в пекло битвы.
–
Тыгда ытправляымся туда сыйчас жы, – пробасил гигант.
Его
мощная рука легла на грудь. Лепешкообразные губы прошептали что-то невнятное, и
могучее тело великана стало меняться, превращаясь во что-то малопонятное, а
потом и вовсе растворилось, словно дым. Яков Всеволодович лихо подскочил к
своему другу, и его постигла та же участь.