Я подошел к
девушке. Она продолжала хрипеть и выть, как сумасшедшая, рыская диким взглядом
то по нам, то по потолку, то по стенам. Зрачки расширены, белки испещрены
взбухшими красными капиллярами. По подбородку и шее текут слюни. Зрелище, в
общем, не для слабонервных.
Яков
Всеволодович присел, руки протянул над головой одержимой ладонями вниз. Губы
наставника начали что-то неразборчиво шептать. Минуло несколько секунд, и хантыйка
начала успокаиваться, по крайней мере, перестала жутко выть и дергаться, хотя
ее обезумевший взгляд все еще рассредоточено скакал по нам.
– Крепко
держится, бесово отродье! – заскрежетал зубами мой наставник. – Как только
приоткроет рот, сразу же вливай настойку.
Я вытащил из
кармана флакончик, откупорил. Все мое внимание направлено на девушку.
Я заметил, как
заиграли желваки на лице у старика. Напрягается! Видимо, сильный демон попался.
Хантыйка тем временем чуть приоткрыла рот, и я незамедлительно воспользовался
моментом – плеснул в него настойку. Весь флакон вылил. Правда, большая часть
попала на матрац и мгновенно впиталась, образовав несколько зеленых пятен.
Девушка
закряхтела, изошла кашлем. Яков Всеволодович резко убрал руки, его ладонь
прошлась по лбу, пальцы смахнули пот. Старик устало поглядел на меня, спросил:
– Все вылил?
– Ну, да, –
неуверенно ответил я. – А с ней что? Все, демон ушел?
– Как бы ни так.
Демона изгнать не так-то легко. Я его только успокоил, а настойка расслабила
тело. Сейчас предстоит самое тяжелое – изгнание. – Страж глубоко вздохнул,
собираясь с силами и мыслями.
Я тоже перевел
дух, вытер мокрый лоб – от волнения он у меня быстро взмок. Опустил взгляд на
хантыйку: лежит тихо, глаза полуоткрыты, зрачки чуть сузились, дыхание тяжелое.
По-прежнему бледная, как поганка, даже волосы… Вот тебе раз! Как же так? Как
только мы вошли в дом, я помню, что волосы у нее были черные, как смоль, а
сейчас побелели. Да, именно побелели, словно их только что перекрасили. Я, конечно,
слышал, что люди могут в мгновенье ока поседеть, испытав сильный шок, но теперь
наблюдал это наяву.
– Яков
Всеволодович, она поседела, – в полголоса сообщил я.
– Вижу, Андрей,
вижу. Но это еще не самое страшное. Хуже, когда человек теряет рассудок. Причем
у всех людей это проявляется по-разному. Кто-то просто кричит и воет, как
зверь, кто-то болеет, а у кого-то просыпаются маниакальные посылы.