Легкий дождь начинался, опять прекращался, постепенно темнело, явственнее становился запах весны, весна сильнее пахнет молодостью в сумерках, когда исчезают, становятся невидимыми подробности дневной жизни – озабоченной, суетной, корыстной.
Отшагав несколько кварталов, Пафнутьев вернулся домой уже не в столь подавленном состоянии. Он повесил зонт на крючок вешалки, отряхнул промокшую кепку, в комнату вошел со взглядом ясным и улыбчивым.
– Звонил Худолей, – сказала Вика.
– Да-а-а? – радостно удивился Пафнутьев.
– Трезвый.
– Это прекрасно! – с подъемом воскликнул Пафнутьев. – Трезвость – это всегда хорошо!
– Сюда едет.
– Да-а-а? – уже озадаченно протянул Пафнутьев. – По какой такой надобности?
– Не сказал.
– Ты не спросила?
– Пыталась.
– А он?
– Асфальт.
– Ладно, разберемся. – Пафнутьев опять подошел к окну, но прежнего настроения не было и судорожные движения капель по стеклу уже не тревожили. Он постоял над телефоном, безвольно провел пальцами по кнопкам, но звонить не стал. Попятившись, упал в глубокое, затертое кресло, ободранное котом. Из спальни появилась Вика и, опершись плечом о косяк двери, некоторое время молча смотрела на Пафнутьева. – Слушаю тебя внимательно, – наконец произнес он.
– Паша… Как тебе кажется, у нас с тобой хорошие отношения? Или еще какие?
– Уж если ты об этом спрашиваешь, то, видимо… Второе предположение ближе к истине.
– Ты чувствуешь напряг?
– Очень явственно. Временами даже шкурой. Озноб по телу и это… Гусиная кожа.
– Шутишь, Паша?
– Ничуть. Отвечаю искренне и чистосердечно. И, надеюсь, моя откровенность зачтется. Я употребляю или, скажем, произношу не те слова, которые произносят другие… Ну что ж… Какие есть. Знаешь, в чем главное достоинство моего ответа? В нем нет лукавства.
– И за то спасибо.
– Ты плохо ответила. Дала понять, что искренность – это далеко не самое главное, есть вещи поважнее. А их нет. Это я говорю тебе как профессионал по части искренних ответов на прямые вопросы.
– Ладно, оставим это для твоего кабинета в прокуратуре.
– Опять не в тон. – Пафнутьев неотрывно смотрел в серый пустой экран телевизора. Глядя на него, можно было подумать, что он сидит один в пустой комнате.
– И это оставим. Ты можешь сказать, в чем причина того, что между нами происходит?
– Люфт.
– Люфт? – удивленно переспросила Вика.