– Я знаю одного типа, который без конца повторяет – друг Билл, друг Коль, друг Жак...
– Душить легче всего в объятиях, Паша, – заметил Халандовский, выходя из глубокой своей озадаченности. – Старый закон.
– Как жить, Аркаша?
– Делай свое дело. Не торопясь, каждый день, без стремления немедленно все исполнить и тем самым оказать уважение государственному департаменту, международному банку, очередному пройдохе, который указывает тебе с экрана, где лучше жить... Мы-то с тобой это прекрасно знаем.
– Да? – удивился Пафнутьев. – Где же?
– Вот здесь, – и Халандовский ткнул толстым своим, мохнатым указательным пальцем в пол. – Здесь! – повторил он. – С кем лучше общаться? Со мной! – и его указательный палец с той же непоколебимой уверенностью ткнулся в грудь, куда более мохнатую, нежели палец.
– С чего начинать, Аркаша?
– Начало уже было. И середина позади. С ярмарки едем. А с ярмарки люди едут куда веселее – товар продан, денег полная сума, лошади бегут налегке, впереди родные избы! Так не открыть ли нам, мужики, припасенную бутылочку? Не выпить ли нам за удачную торговлю?
– Это вопрос или предложение? – спросил Пафнутьев, все еще подавленный увиденным на экране.
– Ха! – воскликнул Халандовский и громко хлопнул в ладоши. Хлопок получился неожиданно громким и вызывающим. Он сразу как бы подавил все поганые звуки, которые только что исторгали высококачественные японские динамики. Те звуки не просто замолкли, они исчезли, их вымело, как какие-то зловонные испарения, и комната сразу наполнилась чем-то радостным, безудержным, требующим немедленного воплощения. – Ха! – снова хлопнул Халандовский в ладоши, и его победа над силами зла стала окончательной.
Громадный, в мохнатом красном халате, он пронесся через комнату легко и невесомо, как победное знамя, а когда снова возник перед Пафнутьевым, в руках его была белая льняная скатерть. Взмахнув ею над головой, всколыхнув воздух до самых дальних и темных углов, он, как фокусник, как маг и чародей, четко и безупречно опустил скатерть на журнальный столик, сразу сделав его праздничным и нарядным.
– Как это понимать, Аркаша? – спросил Пафнутьев и почувствовал, как в душе его что-то сладостно заныло, напряглось ожиданием, боязнью разочароваться в происходящем.
– Как понимать? Жизнь продолжается!