– И меня посещают, – грустно кивнул Худолей. – Смотрю я, Паша, на все это богатство, на всю эту безудержную роскошь, – он кивнул в сторону коробок, – и думаю... Знаешь, о чем я думаю?
– О стакане.
– Нет, Паша, ты груб и ограничен. Святое тебе недоступно. Я думаю о своей загубленной жизни, Паша. И понимаю, только сейчас понимаю – она прошла мимо.
– Кто? – спросил Пафнутьев, отвлекшись от худолеевских рассуждений.
– Жизнь, Паша. Я о жизни говорю.
– Я смотрю, ты времени зря не терял, провел большую работу и вот-вот выйдешь на след преступника.
– А что на него выходить... Они все здесь перед тобой.
– Нужен один.
– Выберем, Паша. Есть из чего выбирать.
– А что вон в тех коробках? – Пафнутьев показал в другой угол подвала.
– Скажу... Только ты упрись во что-нибудь, чтобы не упасть... Прислонись к стене, вот так... В тех коробках, Паша... Мукузани, Оджелеши, Киндзмараули... Продолжать?
– Света любит грузинские красные.
– Ты тоже, я смотрю, времени зря не терял?
– Секретаршу еще не видел, только собираюсь представиться. Но о ее вкусах наслышан. Жена Объячева Маргарита тебе понравится больше.
– Это почему же?
– Предпочитает крепкие напитки.
– Значит, хорошая женщина, – уважительно сказал Худолей. – Нет, она не могла убить своего мужа. Это сделал кто-то другой. Скорее всего непьющий. Бойся непьющих, Паша, от них вся зараза в мире. Если пьющий и пойдет на что-нибудь предосудительное... То только в состоянии сильного алкогольного опьянения.
– А ты ничего предосудительного здесь не совершил?
– Совершил, Паша. Совершил, – горестно кивнул Худолей. – Я это... Позаимствовал у хозяина... Одну – четырехугольную, а вторую – трехугольную. Он не возражал.
– Он не будет возражать, даже если ты у него этот дом позаимствуешь.
– Значит, тоже хороший человек. Был.
– Тише! – сказал Пафнутьев и замер, прислушиваясь. Ему опять почудились какие-то звуки. Здесь, в подвале, в полной тишине, они казались странными – для них не было никакой причины, не было ничего, что могло бы эти звуки издавать. – Показалось, – наконец произнес Пафнутьев.
– Хозяин – ладно, он стерпит, ему все это скорее всего уже не понадобится, – Худолей махнул рукой в сторону коробок. – А ты, Паша, не возражаешь против моего безрассудства?
– Ты забыл прихватить «Смирновскую», – сказал Пафнутьев сурово и осуждающе.