– Кто же может тебя упрекнуть? – нервно усмехнулся прокурор. – Есть такие люди на белом свете?
– Только я сам.
– Есть за что? – Анцыферов начал оживать.
– Есть, Леонард. Слишком долго я занимался этим делом, слишком долго я с тобой разбирался. Затянул.
– Хочешь ускорить?
– Хочу.
– Ожил, значит?
– Выжил. Так будет точнее. А оживать начал ты. Сейчас в каком-нибудь мусорном ящике сочится голова Ковеленова. Чья будет следующая... Не знаю. Но предположить могу.
– Остановись, Паша! – почти в ужасе произнес Анцыферов. – Остановись. Накаркаешь.
– К тому и стремлюсь, Леонард. После всего, что Амон рассказал о тебе... Оглядывайся по сторонам, Леонард. Я твой совет плохо выполнил, так хотя бы ты отнесись к моему серьезнее.
– Эта квартира, в которой ты томился... Кому она принадлежит?
– А! – Пафнутьев пренебрежительно махнул рукой. – Хозяин за хорошие деньги сдал каким-то приезжим, те заплатили вперед, жили в ней несколько месяцев... Договоров не подписывали, документы не составляли... Ты, Леонард, не переживай, твоих следов ни я, ни Шаланда там не обнаружили. Кое-где ты все-таки наследил, но не там. На квартире чисто.
– О каких следах ты говоришь? – насторожился Анцыферов.
– Оставим это, – опять махнул рукой Пафнутьев. – Ты вот что мне лучше скажи... Как быть с твоим Амоном? Будем объявлять розыск? Или он до сих пор неприкосновенная личность? Особа, приближенная к Анцыферову?
– Объявляй. Но не надо в одну кучу валить... Не надо, Паша. Ты тоже в этой куче.
– Страдания очистили меня от недостойных подозревай.
– Ты еще в общей куче, Паша, – повторил Анцыферов. – Ты из нее еще не выбрался. И не знаю, выберешься ли.
– Я буду стараться.
– Усердие всегда было твоей сильной стороной, – легонько укусил Анцыферов.
– Леонард! – вскричал Пафнутьев, будто вспомнил что-то важное. – А почему ты не спрашиваешь у меня о подробностях? Или ты знаешь больше меня?
– Ты ведь напишешь отчет, надеюсь? Там все и прочту. Кроме того, будет возбуждено уголовное дело... По факту похищения начальника следственного отдела Павла Николаевича Пафнутьева. Будут опрошены свидетели, участники, надеюсь и преступников увидеть перед собой...
– Увидишь, – заверил Пафнутьев.
– Только вот что, Паша, – улыбнулся Анцыферов. – Не знаю, имеешь ли ты право заниматься этим делом... Ты ведь пострадавший. И не можешь отнестись к расследованию объективно. Тобой будет двигать жажда мести... Я не могу этого допустить. Закон запрещает тебе, Паша, вести это дело. Надо ведь иногда и о законе подумать, согласен?