Черт! Как не вовремя! Жаром обдает тело, а в джинсах становится тесно. Моя Лялька – аппетитная штучка, будит во мне желание с полуоборота даже спустя год брака.
– Не хочу.
– Ну и ладно. Я не буду плакать!
– Ты счастлив? Как можно! – взлохмаченная светлая голова показалась из-за дверцы.
– А что я должен делать?
– Хотя бы извиниться!
– Но за что? За то, что иду в клинику зарабатывать моей лапуле на шпильки?
Я прихлебываю кофе и дразню Ляльку. Ее детская обида забавляет меня и наполняет тёплым чувством душу. Все дежурство я буду поглядывать на часы и ждать момента возвращения домой.
– Вот именно на шпильки, – теперь Лялька надулась окончательно. – Папа давно зовёт тебя к себе в компанию. Мог бы и не сопротивляться.
А вот это уже удар ниже пояса. В груди ворочается раздражение, а если я нервничаю, то начинаю активно что-то делать или считаю про себя: «Раз, два, три...». Это помогает привести мысли в порядок и не сорваться.
– Оля, – когда злюсь, называю жену именем, записанным в паспорте, – я торакальный хирург. Учился до хрена лет, чтобы спасать людей. Тебя тоже, кстати, спас. И ты хочешь, чтобы я перебирал бумажки в офисе твоего отца? Нет уж! Я, конечно, уважаю Александра Ивановича, но не настолько, чтобы бросить любимое дело.
– Вихров, не кричи на меня! Ты опять исчезнешь на сутки, а я сиди одна в четырёх стенах.
– Я не кричу. Оля, пойми, я не выбирал режим работы. Профессия у меня такая. Я не должен сидеть в кабинете. Операционная – моя жизнь. Естественно, что я дежурю в стационаре.
– Но ты же обещал!
– Оля, не начинай снова...
***
Это разговор у нас с женой возникал периодически, когда мне нужно было заступать на подменное дежурство в ночную смену. Лялька изводила меня своей ревностью. Ей почему-то казалось, что в промежутках между операциями мы, врачи, обязательно трахаемся с медсёстрами.
– Я видела, как смотрит на тебя та рыжая стерва, – утверждала она.
– Какая? – не понимал, о ком идет речь, я.
– Ну, та, с кудряшками.
– А, Антонина Степановна? Она старшая медсестра. У нее муж и трое детей.
– И что? Когда муж и дети были помехой для левака?
– Фу, Оля! Как грубо! Я даже представить не могу, чтобы из твоего прелестного ротика вырывались такие мерзкие слова.
– Я тоже человек!
Увы, жена была недалёка от истины. На работе случались такое. В бытность свою интерном я любил ночные смены. В свободные минуты врачи и медсестры собирались в ординаторской на чай. Мы болтали, смеялись и от общности дела, невольной близости чувствовали притяжение. Каждое случайное касание, каждый взгляд будили желание, которое, бывало, удовлетворялось в подсобках.