С потолка начало опускаться телескопическое устройство, на конце которого была длинная и острая игла. Она целила Вику в ладонь. Вик невольно дернулся.
– Не беспокойся, все стерильно, – сказал Страхов.
Вик не беспокоился, но было неприятно: игла опускалась медленно, жужжал какой-то механизм.
– Коэффициент страха растет! – удовлетворенно сказал Страхов.
Вик стиснул зубы.
Игла приблизилась.
Еще немного – и…
И она стала подниматься.
– Ну вот, – сказал Страхов. – Коэффициент страха даже при отсутствии укола в три раза выше, чем при неожиданном уколе. Темноты боишься?
– Вообще-то не очень.
– Посмотрим.
И тут же в кабинете стало темно.
То есть кромешно темно – совсем ничего не видно.
И – тихо. Очень тихо.
И так длилось несколько минут. Вик даже начал ерзать в кресле, чтобы слышать хоть какие-то звуки – от самого себя.
Потом – шаги.
– Вы где? – спросил он профессора. – Вы ушли?
Страхов не отвечал.
Вдруг – шипение.
Оно было все ближе.
И еще ближе.
И вдруг пахнуло в лицо чем-то горячим. Будто огромная змея раскрыла пасть, готовая слопать Вика.
Ерунда, сказал себе мысленно Вик, у змеи не может быть горячего дыхания. Она – холоднокровная. Верней, температуры окружающей среды. Она – пресмыкающееся. А крокодил кто? Кажется, земноводное. И у него, кажется, тоже холодная кровь. А у кого горячая? Кто так может шипеть?
Стараясь, чтобы голос не дрожал, Вик произнес:
– Может, хватит?
– Да, пожалуй.
Вспыхнул свет. Проморгавшись и не сразу привыкнув к яркому освещению, Вик увидел, что Страхов сидит на своем месте и смотрит в монитор.
– Что ж, и это в порядке, – сказал он. – А родителей ты боишься?
– С какой стати? – удивился Вик.
– Некоторые очень боятся. Так боятся, что даже не хотят возвращаться домой.
– Что же, вы их насильно выписываете?
– Здесь не больница, я никого никуда не выписываю, – заметил Страхов.
– Так все тут и живут? Всегда?
– Именно.
– А мы? Мы тоже тут останемся?
Страхов вздохнул, и в этом вздохе Вику почудилось сочувствие. Но и сам Страхов понял, что сочувствие было слишком заметным, поэтому посуровел и крикнул неприятным, резким голосом:
– Да, останетесь! Навсегда! И даже думать не смейте, чтобы отсюда вырваться, вам товарищ генерал покажет кузькину мать!
– Не кричите! И развяжите меня!
– Ну, ну, не буду кричать, не буду, – примирительно сказал профессор. – Еще несколько вопросов.