Мистер Бейтс достал затертый бумажник, спрятал письмо; вновь подошел к зеркалу, провел пятерней по давно не стриженной рыжей шевелюре. Что бы сказал законодатель мод, увидев его-нынешнего? Когда он забежал к Браммелю в новом фраке, тот велел Бейтсу пройтись по комнате, а после изрек: «Знаете, глядя на вас, начинаешь понимать, что только провинциалы обладают вкусом!»
Первый Денди, сын мелкого чиновника, терпеть не мог аристократов. «Они боятся мыла больше, чем революции, Чарльз! Зато каков их дух – настоящий, британский. Хоть ноздри зажимай!»
С него все и началось, с Джорджа Браммеля. В тот вечер Чарльз должен был встретиться с Нэлл…
* * *
– Как?! Ты отдал Браммелю деньги? Все наши… Все свои деньги?!
– Отдал, Нэлл. Джорджу нужно бежать во Францию. Ему грозит арест и суд, а его приятели-лорды сказались больными, чтобы не прятать глаза при встрече. Браммель поссорился с королем, и тот вспомнил, что в Ньюгейтской тюрьме есть свободная камера. Джордж сразу предупредил, что отдать долг не сможет. Он предложил взять его золотые запонки, у него их целый мешок, фунта два… Я отказался.
– Чарльз! Когда ты повзрослеешь? Эти деньги…
– Что за беда, Нэлл? Заработаю, руки-ноги на месте. Я же тебе главного не сказал! Эдмунд… Мистер Кин устроил меня в театр. Актером, в труппу! Не в «Друри Лейн», конечно, туда без королевской протекции хода нет. Театр «Адольфи», на Стрэнде. Маленький, но труппа растет. И жалованье предлагают хорошее, сошью себе еще один фрак. Браммель мне целую тетрадь с эскизами оставил.
– Тебя берут в шуты, Чарли, а ты и рад. Твой Браммель – кто он? Шут и есть. Его принц-регент, нынешний король, для развлечения гостей во дворец звал. А мне нужны деньги. Очень нужны, Чарли. Я рассчитывала на тебя. То есть деньги нужны даже не мне…
Он знал, кому нужны деньги.
Аристократ Нэлл достался настоящий – голубых кровей, графского помета. Родоначальника семьи Фрамлинген Господь сотворил ровно за сутки до Ветхого Адама. На семью не пало Божье проклятие, а посему Фрамлингенам не требовалось добывать хлеб свой в поте лица. Потеют йомены и копигольдеры,[8] графам же суждено до Страшного суда олицетворять идеал благородства. Военная служба для этого не годится – не графское дело строем ходить. И служба штатская не по ним.
Фи!
Что остается? Охота да карточная игра, чем Фрамлингены и занимались с усердием. После того как, согласно глупому и нелепому закону, имущество семьи отписали за долги, граф Артур Фрамлинген с достоинством проследовал в долговую тюрьму Флит, ставшую постоянной семейной резиденцией. Время от времени его сиятельство навещал тюрьмы Маршалси и Королевской Скамьи, где вел долгие беседы с такими же, как он, благородными людьми.