Натан Ротшильд, владелец банка «N.M. Rothschild & Sons», устало закрыл глаза. С утра у него раскалывалась голова. Если бы мог, он бы с радостью обошелся без неприятного разговора. Но он не мог. Умница Джошуа выиграет для него передышку, не обидев посетителя. Молодой секретарь хитер и деликатен – двоюродный племянник по материнской линии, Джошуа прошлой зимой переехал в Лондон из Франкфурта, где служил у Амшеля Ротшильда, старшего брата Натана.
Прав был отец, завещая:
«Все важные посты в деле должны занимать только члены семьи, а не наемные работники. Мужчины семьи должны жениться на своих двоюродных или троюродных сестрах, чтобы накопленное имущество осталось внутри семьи, служа общему делу…»
Память машинально продолжила завещание:
«Дочери должны выходить замуж за аристократов…»
Анна, дочь Натана, месяц назад выполнила посмертную волю деда, обвенчавшись с Джеймсом Генри Фицроем, героем войны, младшим сыном герцога Бофорта. Этот брак был гордостью банкира, одним из самых удачных его проектов. Но с переездом дочери в дом супруга гордость превратилась в головную боль, сперва – случайную, затем – мучительную и, судя по всему, неизбывную.
Встав из-за стола, на котором царил идеальный порядок, Натан прошел к окну. Любуясь парком, он все время ладонью гладил лысину, словно желал надраить ее до зеркального блеска. Дурная привычка осталась с детства, с тех дней, когда он еще приглаживал волосы. Парика, пренебрегая советами жены, банкир не носил. Пухлые губы, ямочка на подбородке, открытый, слегка удивленный взгляд – чужой человек принял бы Натана Ротшильда за милейшего, чуточку рассеянного джентльмена, и жестоко ошибся бы.
Эта железная рука держала в кулаке половину английской экономики.
– Мистер Эрстед, сэр!
Десять минут пролетели как единый миг.
– Прошу вас, герр Эрстед, – заранее собрав сведения о визитере, датчанине по проихождению, Натан заговорил на безукоризненном немецком. – Садитесь. Я вижу, вы не один…
Гость ему не слишком понравился. Выправка офицера, глаза юриста. Такое сочетание не оправдывало ожиданий. Банкир предпочел бы шарлатана в экстравагантном наряде или ханжу-святошу с носом, красным от любви к джину. Еще раз убедиться, что проблема неразрешима, что «спасители» бегут на звон золота, как собаки – к мясной лавке; и принять свое бессилие, смирившись.