Гаков снова хлопнул в ладоши и повернулся к Калачову:
– Ну как тебе наш выбор?
– Никак. Любое начинание нельзя начинать с вранья.
Результат будет предсказуемо плохим.
Гаков опять откинулся в кресле и укоризненно покачал
головой:
– Ах, Гена, Гена… Ох уж, эти твои принципы. Это они
приведут тебя к «предсказуемо плохому результату». Молчи! Последний
раз спрашиваю: ты со мной или нет? Чего молчишь?
– Ответ ты знаешь.
Гаков высыпал в ладонь целую пригоршню таблеток и встал:
– Знаю, конечно, знаю, – он дошёл до кулера, стоящего
у окна. Приняв лекарство, он на время завис, глядя на улицу: –
Снег, наконец перешёл в дождь. А ведь когда-то в середине апреля
люди прилетали в Сочи позагорать. Вот и скажи мне, дорогой мой,
чего ты добиваешься? Чего? Народ не хочет дохнуть. Он схватится за
любую соломинку. А тут вдруг к нему подплыл огромный ковчег, где
для каждого найдётся тёплое место. А ты своим упрямством стремишься
отправить этот ковчег ко дну. Молчи! Дай сказать. Ну, какая разница
для народа, кто его спасёт: Соболевский или Шелихов? Шелихова он
вообще не знает и в случае временных неудач с «Прометеем» порвёт и
этого твоего доморощенного учёного и всех тех, кто его выдвигал.
Молчи, я сказал! Неужели Соболевский заслуживает эту должность
меньше, чем Шелихов? Он не просто большой учёный – он опытный
руководитель. А Шелихов кто? Шелихов в этом деле дилетант, кухарка,
желе, которое неизвестно как себя поведёт при повышении
политического градуса. Давай работать вместе. Ты приведёшь к нам
Шелихова, и именно он будет руководить научным внедрением своего
«Прометея», но под жёстким контролем с моей стороны и со стороны
такого опытного учёного, как Соболевский. Его должен кто-то
контролировать. Пойми, на карту поставлено всё. Все средства пойдут
на воплощение «Прометея», все ресурсы. В том числе и людские. Ну
что? Я тебя убедил?
Калачов отрицательно покачал головой. Гаков вздохнул:
– Ну, нет, так нет. Жаль. Я ведь тебе только добра желаю.
Вот ты спрятал своего учёного где-то, а ведь по сегодняшней
ситуации – это государственное преступление. Можешь не
беспокоиться, мы его найдём. И думаю, он не будет таким упрямым,
как ты. А тебя я вынужден изолировать. Калачов, ты, конечно, мой
друг, но судьба страны дороже.
И он кивнул агентам, стоявшим за спиной командора.