Вроде и чего тут искать,всего три километра берега, исходить
можно за день. Обычное место. Со стороны села подходит
асфальтированная дорога и как то резко уходит в бок, . И с другой
стороны реки, подходит асфальтированная дорога и под девяносто
градусов уходит к полу заброшенной нефтебазе. Вроде бы соедини эти
дороги до поворотов, и получишь искомое. Но с одной стороны
упираешься в карьер заросший клёном, а с другой стороны, был обрыв
метров шесть в высоту под которым располагалось озеро, а дальше
берег весь зарос клёном, вплоть до самой реки. Было по два спуска с
каждой стороны. Один под пожарный насос на нефтебазу, очень узкий и
крутой, подводы по такому точно не спускались. А самый очевидный
спуск со стороны села оказался выводом очистных сооружений. Можно
было предположить что моста и вообще не было, но даже отец помнил
как возили его маленьким на бортовке через этот мост в город. А это
получается в шестидесятых мост точно был.
Хотелось махнуть на всё рукой, тем более находок тут почти нет,
так пару советских монет, и стрелянных измятых гильз, скорее всего
оставленных белочехами. Все камрады переключились на металлолом, и
старина уже никого не интересовала, тем более что и ничего и не
стоила.
И вот прошлые выходные, когда Данил шагал уже домой, его
окликнул дед, сторож с нефтебазы.
– Ну что накопал?
– Да так.
Данила похвастался своими находками за день. Было не густо.
Двадцать копеек, тысяча девятисот сорок первого года выгнутые
чашечкой, видно тракторист затыкал ими гидравлический шланг.
Сплюснутая гильза с винтовки мосина. Россыпь монет шестьдесят
первого года, которые никогда не лежат по одной. И самая ценная
находка на сегодняшний день, современные пять рублей.
Сторож с интересом рассмотрел гильзу и гнутые двадцать копеек,
отодвигая их подальше от лица. Видно зрение его подводило. И
уверенности не было что он вообще чего то увидел без очков.
– Всё равно без очков ничего не вижу, – подтвердил подозрения
сторож – а металлолома сколько накопал?
– Да не собираю я металлолом. Видишь с рюкзаком хожу,
безлошадный я. Пешком хожу, а на горбу много не поносишь.
С машинами у Данила были особые отношения, он очень не любил
ездить, после серьёзного дтп устроенного не по его вине, но
записанного на него. Но не обвинять же сотрудника, да и отчасти
Данила за собой вину чувствовал, несоблюдения скоростного режима
движения. Потому когда его подрезали, он не успел затормозить. Нет
страхов не было. После аварии он ещё долго ездил, но всё неохотнее
и неохотней, то дороги не чищены выезжать неохота, то парковочных
мест нет, лучше на автобусе. Потом продал машину и желание сесть за
руль пропало совсем.