Пискнула кофемашина. Я налила две чашки кофе для нового шефа и следователя, после, выдохнув, вынырнула из своего укрытия. В приемной сидели две деловитые старушки, подобрав под стулья ноги и вцепившись в большие тряпичные сумки, они зорко следили за происходящим. Должно быть понятые.
Прошмыгнув под неодобрительными взглядами гражданок в кабинет, замерла в дверях. Новый шеф и следователь сидели за столом, у брифинг-приставки. Следователь что-то записывал. Шеф скучающе оглядывался по сторонам. За те десять минут, что меня не было, кабинет перевернули вверх дном: раскрыты все ящики, сняты с полок все статуэтки, открыты сейфы. Отодвинуты и исследованы с явными признаками предвзятости. Я отчего-то подумала, что, передвигая сейф, наверняка поцарапали паркет. Жаль — красивый, темно-ореховый. Под цвет глаз моего нового шефа.
— Ваш кофе, — поставила чашки на стол рядом с мужчинами.
— Да, спасибо, — следователь небрежно кивнул. — Так, значит, Феликс Игоревич, вы являетесь заместителем Александра Анатольевича по правовым вопросам, — я покосилась на нового шефа. Надо же, «Феликс Игоревич»… Следователь продолжал монотонно выспрашивать: — А почему именно вы стали исполнять обязанность мэра.
— Временно исполнять, — поправил новый шеф. — В связи с нахождением на больничном Первого заместителя, который по уставу должен заменять Главу в случае отставки.
Новый шеф мне незаметно подмигнул.
«О, так он мой будущий шеф?» — под сердцем растеклось карамелью предвкушение будущего перевода в юротдел. Я закусила губу, направилась к двери.
— Зимовкин! — рявкнул следователь так, что я едва не упала. Из приемной выглянул конопатый парень. — Опроси девушку и отпусти домой.
Зимовкин глянул на меня, молча кивнул.
— Я не могу домой, у меня рабочий день еще не закончился, — гордо сообщила, удаляясь.
Я рассказывала Зимовкину, как мне позвонили, как пригласили, кто позвонил, кто пригласил, почему позвонили-пригласили. Тут пришлось рассказать и беременности предыдущей секретарши и «заговоренности» кресла, в котором как раз восседал Зимовкин. При этих словах, парень неловко поерзал, но с кресла не встал.
Потом я читала протокол, записанный с моих слов, проверяла. Искоса поглядывала, как исследуют и осматривают мою кладовку. Почему-то начала беспокоиться о сыре. В желудке жалобно заурчало — ничего, кроме кофе я сегодня ему не предложила.