Перед ними расстилалась полого-холмистая равнина, покрытая высокой сероватой травой, волнами убегавшая за горизонт. Отдельные кучки унылых деревьев чуть более тёмного, чем трава, цвета виднелись тут и там. Вдали, проглядывая между складок местности, блестела лента не очень широкой и с виду вполне обычной реки, а в блекло-голубом небе совсем низко маячило маленькое, раза в два меньше земного, но ослепительно яркое, как застывшая фотовспышка, солнце. Не понятно пока было, то ли оно уже садится, то ли ещё только встаёт.
Вокруг висела тишина, нарушаемая лёгким шуршанием травы на слабом ветерке, острее дававшим почувствовать прохладу: термометр показывал всего плюс пять градусов. Корпус БТР ещё отдавал тепло жаркого лета земной Зоны, а люди потянулись за бушлатами.
– Не хватало ещё простыть, на фиг, – проворчал Исмагилов: он не любил холод и терпеть не мог зиму, хотя и прожил всю жизнь на Урале, где, как известно, был в этом смысле не Ташкент.
Домашников раскрыл личный вещмешок, в котором нашлась потрёпанная, но ещё вполне крепкая куртка «Аляска» с большим капюшоном, на затёртой оранжевой подкладке.
– Телогреечку армейскую тебе, значит, западло носить? – съязвил майор. – А нам, вообще-то, выдали всё офицерское!
Домашников хмыкнул с какой-то легкой грустью, словно оправдываясь:
– Я к этой куртке привык – все годы со мной пережила. – Он горько вздохнул. – И всех…
Гончаров молча похлопал Петра по плечу, словно говоря: «Да ладно, дружище, я же шучу».
Облачившись в соответствующую местному климату одежду, Пётр достал из кармана заранее припасённое тёмное стёклышко и посмотрел на светило – местное солнце имело выраженный синеватый оттенок.
– Проверь-ка уровень фона, – посоветовал Домашников майору. – Только учти, ДП-3Б хорошо прогреть надо.
Гончаров чертыхнулся в досаде, что сам сразу не догадался замерить радиацию, и полез внутрь.
Он пощёлкал тумблерами бортового рентгенометра и через какое-то время сообщил:
– Лампочка горит – радиация выше нормы. Чуть больше ноль одного рентгена в час. Хм, это, вроде как, не мало, насколько я понимаю.
– Да уж, – проворчал Пётр, – раза в четыре выше нормы. Правда, ещё чёрт его знает, какая у прибора погрешность. По паспорту я смотрел – плюс-минус десять процентов, но кто его поверял хоть раз за все годы? Тем не менее, можно считать, что повышенный фон радиации тут есть: либо солнышко имеет такой спектр, либо просто что-то «светит» на местности. Ты прибор не выключай, пусть работает.