– В боксёрской школе пропадает! – сказал Смирнов.
– Там и пропадает! – поддержал его Молчунов Виктор.
– Уж начал пропадать, ишь сколько ему синяков поставили. – Комаров противно засмеялся.
Колчанов смело промолчал.
– А как собак стригут, знаешь? – спросил его с издёвкой Борис Смирнов.
Подавляющие всегда задавали Колчанову при встрече какие-то дурацкие вопросы.
– Ножницами! – нахально ответил Колчанов.
– Ножницами! – засмеялся Витька Молчунов. – Собак стригут так… За хвост и об забор. Жалко, что у тебя нет хвоста, а то… я бы тебе показал, как стригут собак.
Колчанов снова смело промолчал.
– Подпрыгни, – сказал Комаров, – что-то ты долго стоишь на одном месте? Застоялся, наверно?
Колчанов подпрыгнул. В карманах у него зазвенела мелочь.
– Выгружай! – приказал Комаров, как всегда. – Смирнов, помоги. Ты чего не выгружаешь? – удивился Комаров. – А вы чего не выгружаете? – спросил Комаров Смирнова и Молчунова Виктора.
– Так ведь ударит, – сказал Смирнов.
– Не ударю, – сказал Колчанов. – С меня расписку взяли, что я не буду бить небоксёров.
– Кто взял?
– Тренер по боксу. В «Крылышках». Там открытые соревнования были. Выходи и боксируй кто хочешь, с кем хочешь. Я вышел, нокаутировал чемпиона Москвы среди мальчиков. Мне сразу третий разряд. И с меня расписку, чтобы зря не дрался. Не сдержу слово – дисквалифицируют.
– Вот даёт, – сказал Комаров.
Молчунов и Смирнов выгребли из карманов Колчанова всю мелочь.
– Рубль двадцать три копейки, – сказал Дима Колчанов и пояснил: – Это я для того, чтобы с вас лишнего не взять, когда будете долг возвращать… – А про себя подумал: «Не подействовали перчатки…»
А на следующий день к Колчановым на пироги приехал папин сослуживец. Вместе с собой он привёз двух сыновей, которых смешно звали Кешка и Гешка, и ещё дочку с собой захватил, по имени Тошка. Дима сразу её переделал в Картошку. Дима вообще о девчонках не привык думать и даже внимания на них не обращал. Даже на Наташу Рыбкину внимания не обращал. То есть был как-то случай, когда он на неё обратил внимание, как-то заметил, что она существует – такая вся застенчивая и светленькая. И он что-то такое маме сказал про Наташу – мол, она на подснежник похожа. Мама удивилась и сказала: «Это ещё что такое! Рано тебе ещё об этом думать, рано!»
«Ну, рано так рано!» Маме лучше знать, что рано или не рано, ну, конечно, только в этом смысле, а не в смысле путешествий. Она взрослая, и тут ей видней. Дима тогда подумал, что, наверное, в жизни каждого мальчишки настаёт такой день, когда к нему подходит мама или папа и говорит: «Ну, давай думай о девчонках, думай! Пора!»