Я решаю остановить это безумие и сильно кусаю его за нижнюю губу, чувствуя на своих капельку крови.
Тогда-то он и приходит в себя. Убирает от меня свои грязные ручонки. Но меня пугает его ненормальный, слишком дикий взгляд,, когда Яр вытирает пальцами кровь с губы, он смотрит на меня, как волк на бедного, беззащитного ягнёнка.
Ему это понравилось. Меня все происходящее не на шутку пугает и настораживает.
— Сука… — выдыхает с нисходящей с лица улыбкой.
— Козел! Не делай так больше. Ты пьяный?
Нет, он абсолютно трезв, потому что от него нет запаха алкоголя и я не почувствовала его вкус, когда он меня целовал.
— Ты сама этого хотела, иначе не смотрела бы на меня такими голодными глазами, — ухмыляется он, проводя пальцами по моим пульсирующим от его страсти губам. Я хочу отвернуться, но он не даёт, держит меня за подбородок. — Януль, если твой сопляк не может тебя удовлетворить, если ты так сильно хочешь нормального секса, то можешь попросить меня напрямую и я поищу окошко в своем напряженном графике.
Мой рот открывается в изумлении.
— Ч-что ты… — задыхаюсь от возмущения, смотрю на него с опаской.
— Вот так просто, подойди скажи: “Яр, я хочу, чтобы ты меня трахнул”, — говорит он на полном серьезе. — Я могу сделать это так, как ты пожелаешь, могу быть мягким и внимательным, а могу сделать это так, что ты не сможешь нормально ходить пару дней. Для тебя я могу быть любым.
Он же просто издевается надо мной. Выводит на эмоции и к моему сожалению они есть, я почти задыхаюсь, в груди сердце грохочет, щеки горят от стыда, а в голове всплывают разные аморальные образы с ним в главной роли. Он, змей-искуситель, знает, что сказать и что сделать, чтобы заставить думать только о нем.
Я должна взять себя в руки.
Сашка, думай о Сашке! У тебя есть Рудаков, черт возьми, ты не должна стоять здесь и фантазировать об этом напыщенном павлине. Не должна.
— Я никогда не буду с тобой в этом плане, у меня есть парень, разве ты этого ещё не понял?
Мой голос дрожит. Я не хочу этого говорить. Я хочу ещё… Черт, нет, не хочу. Это же Бесов! Враг номер один. Он испортит мне жизнь, я не должна вестись на его провокации.
— Никогда не говори никогда, карамелька, — он снова наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо следующее: — Можешь идти к своему сопляку, но помни, как дрожала в моих руках и думай о том, что ты могла получить, если бы попросила увезти тебя из клуба.