Полицмейстер кивнул на папки, лежащие
возле Ивана.
- Здесь ничего интересного, -
похолодел хозяин кабинета. – Впрочем, фамилии Харитонова и
Васильева вы уже слышали. В случае, если вам удастся выяснить, кто
это такие и какова их роль в происшествии – наша благодарность не
заставит ждать.
- Я рад, что мы пришли к правильному
решению, - расплылся в улыбке Семушкин. – Разрешите покинуть вас,
Иван Олегович и вернуться к службе.
«А ведь ты не просто так сюда
заявился, - мелькнула запоздалая мысль. – Кто-то слил информацию,
что Арефьев встречается со мной. Сложив два плюс два, нетрудно
догадаться, о чем будет идти речь. Ну и прохвост же ты, господин
Семушкин! Вовремя нарисовался!»
Попрощавшись с полицмейстером, Иван
облегченно вздохнул и открыл принесенную Арефьевым папку. Ничего
необычного в двух листах бумаги он не увидел. Столбцы цифр,
пояснений, и в конце две названных фамилии. Если в обширной базе
Евгенической лаборатории отыскали образцы крови каких-то Харитонова
и Васильева, то они явно из дворян. Вероятно, из мелкопоместных.
Могли они сотворить с Виком что-то нехорошее? А кто их знает?
Дворяне без определенных обязательств вырождаются в обычных
маргиналов. Таким ничего не стоит ограбить человека на улице или
погрязнуть в мошенничестве.
Иван решил не заморачиваться
аналитическими рассуждениями, а просто вытащил из ящика рабочего
стола новый амулет связи, настроенный на ауру дедовского артефакта,
и сжал его. Через несколько секунд камень нагрелся.
- Нашел мальчишку? – ворвался в его
уши голос Старейшины.
Иван поморщился. Мог бы и поласковее
быть. Рычит, словно на ежа сел.
- Нет. Ищут. Подключили полицию и
магический отдел, - ответил внук. – Я выяснил возможных участников
похищения. Это некие Васильев и Харитонов. Их кровь оказалась в
парке…
- Ясно. Это Куракин, - тут же ответил
старик. Вот что значит жизненный опыт и мощные связи с другими
кланами. – Алешкина свита. Кстати, Куракин в Евпатории?
- Да.
Семен Игоревич витиевато выругался,
отчего у Ивана взлетели вверх брови. Старейшина довольно редко
выплескивал эмоции на людях, а среди родственников вообще
предпочитал сломать магическим плетением какую-нибудь дорогую вещь
вроде тончайшего фарфорового сервиза из Китая, чем опоганить язык.
Неужели настолько глубоко переживает за Вика? Или за будущее рода
Булгаковых, где Волховский должен сыграть определенную роль?