Не переводя взгляда, поднял руку, сцепив разом порядка тридцати
ужасов. Почему-то нахлынуло сильное чувство ностальгии.
Кажется, я подобной фигней очень, очень долго занимался в
мраке.
Мамин доктор… А ведь действительно.
С такими мыслями, иногда улыбаясь, приступил к работе.
***
— Вроде получилось, — воплотив прямо в операционной
диванчик, умостился на него, разглядывая труды проделанной
работы.
Ранее лысая женщина с дырой в животе преобразилась в девушку с
длинными волосами, приятными чертами лица и, естественно, без
всяких дыр. Лишних, кхе-кхе, прошу прощения.
Основа внешнего вида ужаса зависит от его восприятия —
энергетические существа, как-никак. Либо того, каким его породили
люди, если это существо из веры, либо, что тоже нельзя отрицать,
план существования. Тут список длинный, конечно, но в случае с
Любой ситуаций завязана в первую очередь на восприятии. Если точнее
— у Любочки была настоящая зацикленность: в осколках её
раздробленного сознания переплетались между собой образы безумной
боли в животе, ощущения того, словно в нём копошатся черви,
медленное облысение, и всё наступающее отчаяние от осознания того,
что спасения нет.
Ещё и мелькавший домовик, с ужасом на неё смотрящий, хороших
впечатлений говорящей не добавлял, ситуацию, по факту, лишь
усугубляя. В конце концов, нас воспитывают так, что мужчина и
женщина по-разному воспринимают свою красоту, и даже так могу
сказать, что для многих представителей мужского пола внешний вид
очень важен, а что касается дам? Смотреть за тем, как ты медленно
превращаешься в уродливое нечто, за чем наблюдает давно родное
существо, по-настоящему ужасающе.
Кто бы не отравил Любочку, он явно знал, что делал. Или знала —
как знать.
— Пора выпускать Кракена, — чуть устало, но от этого не
менее расслабленно вздохнул я, чувствуя приятную прохладу по всему
телу и лёгкость на душе.
Часть ужасов поглотил, часть перевёл в чистую энергию и потратил
на эволюцию для Любочки, корректируя её образ по ходу. Это был
совершенно уникальный и очень интересный опыт.
Передо мной появился домовик с растрепанными волосами, часть из
которых он, кажется, вырвал, налитыми энергетической кровью
глазами, видневшимися сквозь волосы, помятой одеждой и начавшими
удлиняться ногтями, которыми он был готов вцепиться в кого
угодно.