В коридоре послышались дробные шаги и
пьяное бормотание.
В столовую вошли двое рослых
городовых, таща под руки бритого наголо лопоухого парнишку с
подбитым глазом. Шкет едва переставлял ноги и с трудом соображал,
что вообще происходит, лишь дебильно улыбался. Но при виде меня
вмиг протрезвел (или же просто перестал дурачиться), и разом
выпутался из крепких рук.
— Братишка вернулся! Живой! Хэй, за
это надо выпить!
— Тебе уже хватит, — прорычал отец. —
Иди в комнату и приведи себя в порядок.
— Поймали на выходе из кабаре, —
отчеканил страж порядка. — Напился, затеял драку, помочился в
общественном месте.
— Совсем от рук отбился, — с
фальшивым сочувствием посетовал Орест. — Так и до беды
недалеко.
— Не переживайте. Гектор займется его
воспитанием. Казарменная муштра вмиг сделает из Марка достойного
мужчину. Верно, сын? — отец с усмешкой взглянул поверх очков.
— Разумеется. Я с ним поговорю.
— Вот и славно, — полицмейстер
опрокинул стопку и занюхал рукавом. — Пойдем, пройдемся. Обсудим
происшествие.
Отец молча кивнул, и мы вышли на
грязную тесную улочку.
У крыльца стоял черный автомобиль —
довольно продвинутый для 1907 года.
Лет эдак на десять минимум.
Закрытый полностью застекленный
салон, длинный капот, серебристый радиатор и блестящие диски с
тонкими шинами. Любители раритетных машин насмерть передрались бы
за обладание такой прелестью.
— Тут такое дело, — Орест набил
трубку и закурил. — Из-за проклятого дирижабля город скоро встанет
на уши. Каждая семья попытается вывернуть это дело себе на пользу.
И я — как старый друг этого дома — первым предложу занять нашу
сторону.
И предложу весьма настоятельно, с
учетом вашего положения. Скажу прямо, Гектор — вы в такой заднице,
что Андрей вполне может загреметь на каторгу. Даже не представляю,
что тогда ждет Афину и Марка. Если же дашь показания против
Земских, мой род в долгу не останется. Мы выплатим все ваши долги,
а мой младший сосватает твою прелестную сестренку. В грядущей бойне
в одиночку не выжить, а вы и так одной ногой на обрыве. Союз же
даст вам очень солидные перспективы. Что скажешь?
— Я могу подумать?
— Конечно, — мужчина бесцеремонно хлопнул по плечу. — Подумай —
и подумай хорошенько. От твоих решений теперь зависит очень многое.
Куда большее, чем хотелось бы кому-либо из нас.