Он посмотрел на замершую напротив нас шестерку воинов и, ощерив
свою ужасную пасть, стиснул пальцы, ломая болт пополам как спичку.
Уронил обломки на снег и тотчас бросился на противников как и в
памятном бою с зархутом – одним большим прыжком.
С этого момента мне не оставалось ничего другого, как смотреть. И
смотреть недолго. Зря эти ребята доставали свои мечи, щиты и топор.
Сделать они все равно ничего не успели.
Стоящего впереди дворянина Ошис убил первым – с лёту нанеся правой
рукой мощный косой удар сверху, одним движением разрубая и тонкий
клинок шпаги, которым закрылся аристократ, приняв защитную дуэльную
стойку, и торчавшую из кружевного воротничка шею. Голова уже
мертвого благородного повисла на тонкой полоске кожи, обдавая
окружающий нас снежный покров горячими алыми струями.
Не успело обезглавленное тело аристократа рухнуть на землю, как
двое стоявших сразу за упавшим предводителем воинов одновременно
согнулись от боли, получив по несколько сантиметров стали в животы.
Силы Ошиса хватило для того, чтобы его шааги пробили и деревянные
щиты, и даже железные кольчуги. Адит крутнулся на месте, вырвал
погрузившиеся в тела врагов острия и, продолжая начатое движение,
наотмашь хлестнул кончиком хвоста одного из оставшихся на ногах
бойцов. Тот не ожидал подвоха, глядя лишь на клинки ящера, и только
охнул, схватившись за разбитое лицо и падая на колени. Рядом
свалился непригодившийся хозяину топор, мигом затерявшись в
сугробе. Выходя из своего сложного пируэта, отведя левой рукой в
сторону меч очередного горе-вояки, Ошис вогнал ему под подбородок
клинки правой так, что острия вышли у несчастного из затылка на
ширину ладони, сбив с макушки конусовидный медный шлем.
Ящер рывком высвободил оружие, не обращая внимания на рухнувшее
тело противника, сделал шаг к катающемуся по снегу воину, недавно
получившему от него удар хвостом по лицу, резко опустил руку и
висок парня пронзила пара острейших клинков, пришпиливая голову к
мерзлой земле. Затем пришла очередь тех двоих, что лежали в
окровавленных лужах с распоротыми животами, тихо поскуливая от
боли. Адит добил и их, подарив каждому в горло по удару
милосердия.
По моим ощущениям на все про все у Ошиса ушло не более десятка
секунд.
Я взглянул на последнего из участников. Молодой парень, что
выстрелил в нас из арбалета, не убежал, увидев, как расправляются с
его товарищами - тут нужно было отдать должное его смелости. И он
не бросился на атакующего ящера с мечом, а дрожащими руками
лихорадочно натягивал непослушную тетиву арбалета, намереваясь
наложить на нее новый болт. Решив не дать ему закончить начатое, я
перехватил свою обнаженную шпагу ближе к эфесу и с силой метнул ее
как дротик в сторону оставшегося в живых бойца. Пролетев небольшое
расстояние за долю мгновения, клинок попал ему прямо в треугольный
вырез кольчуги, где шею прикрывала только материя полушубка, и
пробил верх грудной клетки как игла парусину. Парень качнулся,
выронил арбалет, скользнул по боку своей лошади, безуспешно пытаясь
зацепиться за повод и за убегающую жизнь, после чего упал на землю
и затих.