– Похоже на большую чистку, – со знанием дела сказал Шамсудин. – Владыка Илдиз тоже так иногда поступал – после раскрытия заговора или поражения в войне.
– Во-во, – закивал Пфундс. – Но у нас-то войны не было, да и в заговор с трудом верится. Все, вроде, нормально шло, а тут король Нимед направо и налево своих самых преданных людей в чем попало обвинять начал. И пошла катавасия. Теперь любого по доносу схватить могут как заговорщика – и поминай, как звали. Ну, народ и забеспокоился, боятся. А раз боятся – подают нам меньше. Мы ведь от перемен в политике тоже зависим, – вздохнул Вонючка. – А недавно, представьте – королеву в темницу заточили! Нимед, понятно, ей всегда изменял, но чтоб жену, да в Каземат – это слишком! Объявлено было, что она хотела мужа отравить и регентшей при наследнике стать – только кто в это поверит? Королева Рэлея тихая да скромная женщина, нищим всегда щедро подавала – такая худого не замыслит.
– А, может, ваш Нимед… того? – Сварог выразительно постучал себя по голове. – С царствующими особами это нередко бывает.
– Да непохоже, – пожал плечами Пфундс. – Он тут на днях с речью к народу обращался, призвал быть верными короне и искоренять мятежников – так вроде такой же, как и раньше, совершенно нормальный. Правда, он всегда мастак говорить был, а в этот раз все мямлил да мялся – ну это и понятно. Несладко ему, когда сын помер.
– Как умер? – удивился Шамсудин.
– А вот так! – развел руками Вонючка. – Манифест уже вышел, и траурные флаги во дворце развесили. Говорят, заговорщики из клана королевы отравили наследника. Да только зачем? А я вот что думаю, – Пфундс перешел на доверительный шепот. – Небось, парнишка от простуды какой скончался, без матери-то кто за ним последит? А король наш под это дело неугодных-то и уберет! Ох, чую, будет еще казней в Берлине, – покачал головой глава отделения безногих и безруких.
Заказав вина, Сварог остался обсудить со старым товарищем былые подвиги, а Шамсудин поднялся наверх. Проходя мимо комнаты Ильмы, полугном, словно повинуясь внезапной мысли, подошел к двери и осторожно постучал. Когда в ответ никто не отозвался, Шамсудин толкнул дверь, и она с тихим скрипом отворилась. Девушки в комнате не было, лишь на столе горела толстая восковая свеча в дешевом гостиничном подсвечнике.