Инстинкт, да и простое знание жизни хором твердили киммерийцу, что там, где к делу хоть немного причастна Стигия, добра не жди. Здесь сразу начинало пахнуть – и не пахнуть вовсе, вонять! – магией, а магию северянин не любил в любых проявлениях, независимо от цвета – черную, белую, серую или еще какую. Многочисленные магические штучки, с которыми варвару приходилось иметь дело, отличались пакостной особенностью прекращать действовать в самый ответственный момент, либо выяснялось, что вся некогда имевшаяся в них магия выдохлась, как вино в небрежно закупоренном кувшине. Кроме того, киммериец всегда предпочитал самостоятельно решать, принимать предложения о работе или нет. А сегодня поиск неведомой штуковины ему просто-напросто навязали. Зингарец был прав – самому Конану было наплевать на то, попадет он в опалу к Фердруго или нет. Кордава – не единственный город на свете, и дорог из нее множество… Но на свете еще существовали три с лишним десятка человек, готовых пойти в огонь, воду и логово самого Сета вслед за киммерийцем, и было бы последней подлостью смыться и оставить их на расправу старому королю. С Фердруго станется извести под корень всю лихую команду «Вестрела», набранную с такими стараниями…
Не каждый день королевские корсары отправляют на встречу с Нергалом королевского родственника, так что старый интриган постарается, чтобы первый подобный случай стал и последним. А в назидание другим сорвиголовам Фердруго устроит такую бесподобную бойню, что и через десять лет помнить будут как команда карака «Вестрел» прощалась с этим светом… Придется тащиться в Стигию и искать «это неведомо что»… Одна надежда, что вещь действительно достаточно высоко ценится для того, чтобы и сам капитан, и его люди не пожалели о проделанном путешествии. И уповать, чтобы размеры этого предмета были не больше «Вестрела», а то как прикажете втаскивать его на корабль? Стигия и потом, вдобавок, на юг – это ж надо будет тащиться по джунглями, вот тоже большое удовольствие…
Зелтран наконец проснулся. Судя по его страдальческому виду и глазам, красным будто у голодного гуля из Рабирийских гор, боцмана мучило тяжкое похмелье. Само собой, что ни слова из происходившего у него над ухом разговора Зелтран не слышал, а сейчас был озабочен только тем, как бы поскорее избавиться от головной боли.