Она сказала, тело должен забрать огонь, тогда наши души встретятся.
Бред вокруг и во мне бред. Вокруг темно, солнца нет, только неяркая луна, а она охлаждает тело, напитанное за день солнечными лучами. Когда же кончится ночь? Так хочется ветра с запахом бора и пропитанных зноем лугов.
Почему я здесь? Почему не могу открыть глаза? Почему я не дома? Там не такой воздух… Где мой дом? И где я?
Над берёзовым лесом выплывало светило, летнее, радостное. Лучами своими обливало молодые зелёные листья на берёзах, обнажая от темноты их белые стволы. Туман, как лёгкая косынка, голубоватым волнением качался и уплывал в синие небеса. Щебет птиц струился отовсюду, качая ветви. Просторно и хорошо! Душа радуется от леса белого, от запаха травы. А солнце играет, смеётся, глядеть невозможно, как будто корона золотая на нём, заставляет глаз опустить долу…
Невзор стоял на высоком берегу и шептал никому неведомые слова, обращаясь к голубоватой дали, простирающейся за рекой. Рано. Никого ещё нет на краю леса, но скоро потянутся все: и малый, и старый – все придут поклониться Даждьбогу. Только вот неспокойно на душе последние годы. Люд по его земле идёт незнакомый. Даже не идёт, а бежит, чтоб скрыться в лесах от силы, что ползёт на Русь. А виною всему свои же князья, которые стали чужому богу поклоняться да в жертву свой народ приносить…
Бежит люд веру свою сохранить. Только куда убежишь, когда вокруг уже церкви да монастыри строят. Словно злые кочевники селения окружают, чтобы никого не выпустить некрещёным. Все должны предстать перед их новым богом, голову до земли склонить, выражая рабское повиновение. И весь род Невзора тоже давно бежит по Руси. Ещё и самого Невзора не было, а деды его уходили от крещения. Но оно шло за ними следом, словно чума. И люди, только отстроив новые дома, снова уходили. И так несколько поколений. Некоторые роды останавливались на понравившихся плодородных землях и принимали новую веру, тем самым думая обрести наконец-то покой.
Род Невзора, наверное, уже был последним непокорённым родом. Он бежал по земле, отыскивая глухие уголки, куда ещё не пришли черные люди-монахи, а несмиренных «язычников поганых» гнали ещё глубже, за Уральский камень, пока Невзор не остановился на каменистой реке, где было много лесов и лугов. Сам владыка Даждьбог, коему поклонялся род, наградил внуков за их вековые мытарства.