3. Какая бы то ни была порча конфискуемого имущества, принадлежавшего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом. Уездные Советы крестьянских депутатов принимают все необходимые меры для соблюдения строжайшего порядка при конфискации помещичьих имений, для определения того, до какого размера участки и какие именно подлежат конфискации, для составления точной описи всего конфискуемого имущества и для строжайшей революционной охраны всего переходящего к народу хозяйства на земле со всеми постройками, орудиями, скотом, запасами продуктов и проч.
4. Для руководства по осуществлению великих земельных преобразований, впредь до окончательного их решения Учредительным собранием, должен повсюду служить следующий крестьянский наказ, составленный на основании 242 местных крестьянских наказов редакцией «Известия Всероссийского Совета крестьянских депутатов» и опубликованный в номере 88 этих «Известий».
5. Земля рядовых казаков и крестьян не конфискуется[277].
После принятия декретов последовала серия внеочередных заявлений, после которых от имени правительства довольно длинную речь об аресте министров произносит Троцкий. Смысл ее в том, что министров-социалистов уже перевели под домашний арест, но их следовало бы держать в Петропавловке.
Вскоре последовал перерыв в работе съезда. Без всяких прений и поправок ставится на голосование Декрет о земле. Он принят против одного голоса при восьми воздержавшихся. Снова масса рукоплесканий. «Остается только один вопрос – о правительстве. Президиум не предполагает принципиальных прений и ставит вопрос в самой конкретной форме. Каменев попросту оглашает положение о Совете Народных Комиссаров и предлагает съезду утвердить намеченных министров… Из них аудитории знакомы только трое: Ленин, Троцкий и Луначарский. Их имена встречают изумленными приветствиями»[278].
Найти людей, способных справиться с новым, чрезвычайно ответственным делом, было непросто. Ведь предстояло построить новый тип государственного аппарата. «Желающих попасть в наркомы было немного, – вспоминал нарком юстиции Г. И. Ломов, не потому, что дрожали за свои шкуры, а потому, что боялись не справиться с работой»[279]. В. И. Ленин сначала отказывался возглавить первое Советское правительство. Слова Луначарского, приведенные Сухановым: «Сначала Ленин не хотел войти в правительство. Я, говорит, буду работать в ЦК партии… Но мы говорим – нет. Мы на это не согласились. Заставили его самого отвечать в первую голову»