.
В Государственном совете предложение Пихно не нашло поддержки. Бывший обер-прокурор Синода князь А. П. Оболенский сказал: «Основное начало нашей государственности заключается в том, что в Российской монархии есть русский царь, перед которым все народы и все племена равны. Государь император выше партий, национальностей, групп и сословий»[148]. Тем не менее у Столыпина была другая точка зрения. Он поддерживал проект Пихно, бросив вызов большинству членов Государственного совета. Почему же он так отстаивал эту точку зрения?
На Западе, где Россия держала стратегическую оборону, положение русских отличалось от положений во внутренних губерниях тем, что там русские соперничали (мирно, надо отметить) с другими народами. При столыпинской перемене курса несоответствие демократизации жизни и подчеркнуто аристократически узконациональной практики выборов в Западном крае бросалось в глаза. Русские явно становились людьми «второго сорта», и подобное положение нельзя было терпеть.
Столыпин говорил (7 мая 1910 г.): "Западные губернии, как вам известно, в XIV столетии представляли из себя сильное литовско-русское государство. В XVIII столетии край этот перешел опять под власть России, с ополяченным и перешедшим в католичество высшим классом населения и с низшим классом, порабощенным и угнетенным, но сохранившим вместе со своим духовенством преданность православию и России. В эту эпоху русское государство было властно вводить свободно в край русские государственные начала. Мы видим Екатерину Великую, несмотря на ее гуманность, водворяющую в край русских землевладельцев, русских должностных людей, вводящую общие учреждения, отменяющую Литовский статус и Магдебургское право.
Но не так думали ее преемники. Они считали ошибкой государственное воздействие на благоприятное в русском смысле разрешение процесса, которым бродил Западный край в течение столетия, процесса, который заключался в долголетней борьбе начал русско-славянских и польско-латинских". Столыпин открыто призвал к защите русских государственных интересов: «Необходимо дать простор местной самодеятельности, поставить государственные грани для защиты русского элемента, который иначе неминуемо будет оттеснен»[149].
Для решения этого вопроса он предложил создать национальные избирательные курии – русскую и польскую. Через неделю в короткой речи в Думе Столыпин снова возвращается к этой теме и подчеркивает, что больше всего боится «равнодушия закона к русским»