Тата вне конкуренции.
Катерину даже не смущало, когда та с приятелем исчезала в их гостевой комнатке или запирались в ванной. То есть не сказать, что она ничего не испытывала, нет, было, настроение в эти минуты резко падало, тоска, даже ненавидеть начинала Тату, но потом рассеивалось… Свобода, вспоминала крики Таты по телефону, свобода…
Катерина берет вдруг грустно задумавшуюся Тату за руку: ладошка маленькая, как у девчонки, горячая. Когда-то тетя Тата и ее брала за руку, и они шли в кино или в зоопарк. Она ослепительно хороша, эта подруга матери, Кате хочется что-то сделать для нее, ну хоть что-нибудь, чтобы та обратила на нее чуть больше внимания, дернула за косу («настоящая?»), оторвалась от этого своего мужика, к которому льнет то и дело, однако ни разу даже не назвала по имени. Если б он знал, сколько уже до него таких побывало здесь, запиравшихся с Татой в гостевой комнате или в ванной. А если б и знал, впрочем, что´ ему, если он с такой обалденной женщиной. Он, а не кто иной.
Мать с Виктором тоже выпили вина и топчутся неподалеку, танцуют, ни на кого не обращая внимания. Для них очередное Татино увлечение – привычный эпизод, хотя и есть в нем нечто праздничное. Они этим пользуются, пользуются Татиной энергией, подпитываются ею. Им хорошо.
Катерина одна за столом, потягивает из бокала, голова немного кружится – желтое пламя свечей, золотистое мерцание хрусталя, тигриные глаза Таты, танцующей с «этим человеком», все повторяется и тем не менее внове, что-то завораживает Катерину в Татином лице, влечет…
Она поднимается и направляется к ним. Теперь она совсем близко, удивленный взгляд «этого человека», вопросительно-недоумевающий Таты. «Ты должна потанцевать со мной, – твердо говорит Катерина, беря Тату за руку и оттягивая ее от партнера. – Слышишь?» – «В чем дело, деточка?» – лицо Таты темнеет. «Ты должна потанцевать со мной, должна», – машинально повторяет Катерина.
Ей еще что-то надо сказать Тате, рвется изнутри, но никак не выразить, в голове путается.
– Ты много выпила, – Тата отрывается от партнера, берет Катерину под руку и ведет снова к столу.
– Тогда посиди со мной, – просит Катерина, обнимая Тату. – Просто посиди.
– Ну что ты, что ты? – Тата гладит ее по волосам. – Все ведь хорошо, да? Все хорошо?
– Я не знаю, – говорит Катерина, чувствуя, что по щекам текут неведомо откуда взявшиеся слезы. – Я не знаю… – Сквозь накатывающие волны хмеля она чувствует, что эта женщина с тигриными глазами, подруга матери, снова готова ускользнуть от нее. – Не ходи к нему, – неожиданно просит Катерина, сжимая талию Таты, и тут же повторяет почти властно: – Не ходи!