И погнал, и погнал наружный ряд к Сеньке навстречу. И Сенька там на углу с бригадиром разошёлся, тоже сюда идёт.
Подносчикам мигнул Шухов – раствор, раствор под руку перетаскивайте, живо! Такая пошла работа – недосуг носу утереть.
Как сошлись с Сенькой да почали из одного ящика черпать – а уж и с заскрёбом.
– Раствору! – орёт Шухов через стенку.
– Да-е-мó! – Павло кричит.
Принесли носилки. Вычерпали сколько было жидкого, а уж по стенкам схватился – выцарапывай сами! Нарастёт коростой – вам же таскать вверх-вниз. Отваливай! Следу-щий!
Шухов и другие каменщики перестали чувствовать мороз. От быстрой захватчивой работы прошёл по ним сперва первый жарок – тот жарок, от которого под бушлатом, под телогрейкой, под верхней и нижней рубахами мокреет. Но они ни на миг не останавливались и гнали кладку дальше и дальше. И часом спустя пробил их второй жарок – тот, от которого пот высыхает. В ноги их мороз не брал, это главное, а остальное ничто, ни ветерок лёгкий, потягивающий – не могли их мыслей отвлечь от кладки. Только Клевшин нога об ногу постукивал: у него, безсчастного, сорок шестой размер, валенки ему подобрали от разных пар, тесноватые.
Бригадир от поры до поры крикнет: «Раство-ору!» И Шухов своё: «Раство-opy!» Кто работу крепко тянет, тот над соседями тоже вроде бригадира становится. Шухову надо не отстать от той пары, он сейчас и брата родного по трапу с носилками загонял бы.
Буйновский сперва, с обеда, с Фетюковым вместе раствор носил. По трапу и круто, и оступчиво, не очень он тянул поначалу, Шухов его подгонял легонько:
– Кавторанг, побыстрей! Кавторанг, шлакоблоков!
Только с каждыми носилками кавторанг становился расторопнее, а Фетюков всё ленивее: идёт, сучье вымя, носилки наклонит и раствор выхлюпывает, чтоб легче нести.
Костыльнул его Шухов в спину разок:
– У, гадская кровь! А директором был – небось с рабочих требовал?
– Бригадир! – кричит кавторанг. – Поставь меня с человеком! Не буду я с этим м…ком носить!
Переставил бригадир: Фетюкова шлакоблоки снизу на подмости кидать, да так поставил, чтоб отдельно считать, сколько он шлакоблоков вскинет, а Алёшку-баптиста – с кавторангом. Алёшка – тихий, над ним не командует только кто не хочет.
– Аврал, салага! – ему кавторанг внушает. – Видишь, кладка пошла!
Улыбается Алёшка уступчиво: