И главврач Аратюнян.
…Ее очень успокаивали прогулки в лесу, когда с дедушкой, а бывало, и с папой, если у него выпадало свободное время, ходили пешком на дачу через лес по запретной зоне, часто разводили костер. Зона эта, территория вдоль канала водозабора, охраняется в другом месте, у водонапорных башен, въезд и выезд там по пропускам. Но никаких запрещающих границ на самом деле нет, просто дикий и, самое главное, непосещаемый моторизованными бандами отдыхающих лес. Оттого в их походах было что-то «сталкеровское» – путешествие по отторженным пределам, лежащим вне того, что доступно, принадлежит всем. С ранней весны до поздней осени дедушка и бабушка жили на даче постоянно. Проще добраться к ним на электричке, от платформы совсем недалеко. Но метро, пересадки, вокзальная сутолока выматывают больше. Можно дойти до остановки рейсового автобуса, потом ехать до Поселка Гидра Тех, от него идти по шоссе и свернуть в запретную зону – так дольше, зато интереснее.
В лесу теплая тишина обволакивала запахом нагретых трав, набегали волны лиственного моря, пробивалась грибная сырость, заросшие лесовозные дороги (в войну вывозили лес для города) обрывались и никуда не вели. Давным-давно уложенная гать едва угадывалась в болотистой низине, по ней расплескался блеск солнечных лучей. Они собирали дикую землянику, малину, шиповник, бывало, набирали по целой корзине грибов. Она пробиралась зарослями к ручью, что скрывался под низко склонившимися ветками, прятался в травах. Любовалась и слушала журчащую воду, ловила быстрые струи, пила до того, что захватывало дыхание, до ломоты в зубах. Возвращалась к костру… Брали с собой картошку или сардельки, или окорочок – жарили на почерневшей обугленной решеточке. А то она делала «шашлык» на веточке. Нанизывала кусочки сала, колбасу, хлеб, кружочки лука… Случалось, подгорит. Но ничего вкуснее она в жизни не ела!
Иногда дед приляжет тут же, подле костерка. «Ты посиди, я покемарю маленько». Подложит кожаную куртку, другой полой накроется. И для него это самые лучшие и спокойные минуты. Очень уставал, работал до самого последнего времени. На его деньги они жили с бабушкой; и квартира в городе, и дача на нем, а маме с папой помогал сколько…
Так она могла сидеть бесконечно, подкармливая костер хворостом. С дымом смешивались тревоги и переживания, уносились куда-то, таяли. Очень любила смотреть на огонь, мысли разбегались, перескакивали юркими ящерками… Почему так редко кто-нибудь из художников рисует одно лишь это пламя по-настоящему? Огненный танец так изменчив, можно запечатлеть сразу сто сюжетов. Изобразить бы чистое пламя, найти самые точные, запредельные цвета!