Но если бы в том, что она уходила (частенько вот так: «не попрощавшись»), было что-то корыстное!
А она сидела в приемной Аратюняна, главврача клиники, ожидая, когда, по его словам, «он решит парочку вопросов» и переговорит с ней, как обещал, о состоянии мамы. Она находится на лечении в этой частной клинике. Надя побывала у нее в палате. Но это не то, что поговорила, ободрила, принесла что-то особенно вкусное (и полезное). Не так, в прямом смысле. В палату к ней можно зайти на несколько минут, посидеть рядом, подержать за руку и вдруг почувствовать… теплая река какой-то искрящейся энергии (так и представляла, река в бликах солнечного утра) перетекает из руки в руку, соединяет их! И не надо слов, да и не успеешь придумать, не выразишь все в эти мгновения. А мама узнает о ее делах, проблемах, о том, как они живут с папой, о здоровье бабушки. Надя научилась распознавать по видимым признакам, что мама ее «слышит»: чуть порозовевшая кожа, проступивший румянец, более глубокое дыхание, участившийся пульс… Ведь биение тоненькой жилки – эта, скорее даже мистическая, связь – непрерывна между ними! Ресницы могли затрепетать, будто вот-вот проснется, откроет глаза. И она в ответ – переполнена теплом маминого сердца, ее заботой и переживанием. Но вот строгая медсестра… она здесь же, как будто стоит над душой!
В этой клинике все четко (разумеется, в чем винить сотрудников, ведь они выполняют свою работу!) – а Аратюнян делает свое дело. Он говорит об этом твердо, подчеркивая, как бы подводя черту: у него все по-научному. Не каждый раз и не со всеми ведет беседы, ведь он настоящий доктор наук, поэтому очень занят. Если говорит с ней, то чаще сам задает вопросы, воссоздает «психологический фон», который может относиться к маминому заболеванию… (нет, лучше сказать, отклонению). То, что чувствует она, дочь, – связано и с мамой, ведь они – как сообщающиеся сосуды.
И общение с настоящим доктором наук, конечно, помогало ей – а то как бы она со всем этим справилась? Ведь это не американский фильм, где какой-нибудь герой (обычно полицейский) после того, как его ранят в перестрелке, семь лет лежит в коме, в прекрасных условиях. И наперед все оплачено. И страховка у них, наверное, бешеная. Больница там показана со стороны, просто образ, совершенно плоская, будто вырезанная из картона. А на самом деле, когда имеешь к этому прямое отношение, видишь это вблизи (или даже изнутри?), все дробится на мелкие части, подробности, детали. Есть и хорошее, есть и плохое. На первый план, бывает, выпячивается что-то незначительное, а самое главное остается в тени. Все переплетено сложными связями, отношениями между людьми.