Ребёнок тем временем, пыхтя, начал
стаскивать с себя колготы.
– Папа, помоги, – подняла она на меня
глаза, и я присел на корточки, чтобы помочь Матрёшке.
Не так уж и сложно. Вполне могу. У меня
даже извилина угомонилась и подключилась к процессу раздевания малышки.
– Пижамы нет, – изрёк я, выворачивая
содержимое пакета на кровать. – Твоя тётя Иа́, – намеренно исковеркал я имя
Злобной Фурии, – не положила.
– Тётя И́а, – поправил меня ребёнок и
тяжело вздохнул: – Я ещё маленькая и не умею павильно.
В общем, она стойко игнорировала трудный
звук, и я её очень хорошо понимал.
Кровать расстилал я. Маленькая мартышка,
в трусиках и маечке, села на край, стащила с волос резинку и потребовала:
– Ащесать!
И я буквально взвыл мысленно, потому
что, оказывается, с ребёнком столько возни… Даже не подозревал. Пришлось искать
расчёску и осторожно вести ею по мягким локонам.
– Я касивая? – спросила меня маленькая
кокетка.
– Очень, – ни одной нотой не сфальшивил
я, потому что Матрёшка и впрямь хороша.
Забавный ребёнок. Но пока язык не
поворачивается сказать: «мой». Может, и не мой вовсе. Мистификация. Или желание
содрать с меня деньги – этот вариант развития событий я не отбрасывал в далёкий
угол.
Рано или поздно всё прояснится. Мне надо
только пережить день-два.
– Сказку! – снова потребовала Машка, как
только с расчёсыванием было покончено, и она нырнула под одеяло.
– Пять минут подождёшь? – спросил и
получил кивок, полный энтузиазма. – Я скоро.
В общем, жрать хотелось неимоверно. Весь
этот театр, а потом цирк с ребёнком поломали мне вечер, но я мужественно
подавил в себе низменные порывы и схватился за телефон.
–
Слушай, Базилио, дело есть, – почесал я переносицу, как только мне ответили.
Васька Коломийцев – мой друг, товарищ и
по совместительству – отличный юрист, бывший мент и следак. Мы с ним много лет
знаем друг друга, а поэтому я посмел позвонить почти под ночь, зная, что меня
не пошлют, а очень внимательно выслушают.
– Понял, – Вася на слова не
разменивался, а поэтому ответил коротко. – С утра подам запрос.
– И держи меня в курсе, ладно? –
попросил я, потому что, как ни крути, я любил вожжи в своих руках держать.
– Как всегда, не беспокойся.
Ну, тут я мог быть уверен, что если не
ажур, то хотя бы к моей просьбе отнесутся со всей ответственностью.