Павел подумал и перевел Авеля в Валаамский монастырь – там порядки строги, выбьют дурь из строптивца. Да только в начале 1800 года из Валаама пришла «Зело страшная книга», которую сочинил монах. Книгу прочли сначала в митрополичьей службе, потом в Секретной палате, и вот Авель снова в Петербурге в Петропавловской крепости.
Недовольный Павел решил самолично посетить предсказателя. Для храбрости взял с собой фаворитку Лопухину. Вошли к Авелю оба веселые, глупышка Лопухина хохотала вовсю. Но вышли напуганные. Как потом засвидетельствовал секретарь министра иностранных дел Ф. Лубянский, фаворитка в слезах, а Павел нервно кусал губы.
Ночью император не спал – составлял послание. Наутро лично положил бумагу в особый ларец тайной залы Гатчинского дворца, надписав: «Вскрыть Потомку Нашему в столетний день Моей кончины».
С тех пор вечно меланхоличный Павел вообще перестал улыбаться. Лопухина под особым секретом поведала своему очередному любовнику, что проклятый Авель предрек скорую кончину императору, к тому же не «естественную, а убийственную». Правда, срока Павел так и не узнал от упрямого Авеля, но перестал спать на одном месте и каждую ночь переходил на другое, никого не предупреждая. Но, как известно, это его не спасло. Заговор, о котором был уведомлен его наследник, старший сын Александр, вылился в цареубийство, которое свершили заговорщики в ночь на 12 марта 1801 года.
Александр I приказал выпустить Авеля. Но тот не одумался. Опять появились «предсказательные книжки», где говорилось о будущей войне с французами, о сдаче и пожаре Москвы. Вот как звучит чудом сохранившееся предсказание Авеля в «Зело страшной книге» от 1803 года:
«..от Бога Слово в год тысяча и восемьсот и второй на десять июня 12 день (по современному говоря, 1812 года 12 июня) придет царь западный, и имя ему – Наполеон. Пленит он грады и многие области Российские и войдет в Москву… И ограбит в ней и опустошит все церкви и вся гражданская… и учинится в ней пожар великий, и будет град пребывать в пепелищах…»
Александр Павлович рассвирепел:
– Да это немыслимо – чтобы неприятель вошел в Москву, а мы, русские, ее сдали на поругание и пожарища?! Да такого и быть не может! Заключите монаха в Соловецкую тюрьму, и пусть сидит, пока пророчества не сбудутся! А проще говоря – пусть сидит до смерти своей, ибо таковое не сбывается!