– Засуньте свои предположения себе в задницу, капитан! Мне нужны факты. Данные телеметрии с бортов, спутниковые данные, локаторные с наземных станций, наших E-3F и Е-ЗВ и «Сентри»[4] наших заокеанских союзников… Разве вас этому не учили?
– Господин генерал, я выразился так потому, что всех этих данных нет!
– Что?! – чувствуя, как кровь прилила к лицу, Пулен встал из-за стола.
– Связь со всеми уцелевшими бортами пропала спустя две минуты и пять секунд после вхождения их в контакт с неопознанными объектами, все «Аваксы» доложили, что в зоне боестолкновения возникли аномальные возмущения атмосферы и электромагнитных полей, вызвавшие отражение и рассеивание сигналов РЛС[5] во всех диапазонах длин волн. Зона контакта с противником словно закрыта для электронных средств воздушного и наземного наблюдения. А из центра космической разведки пришла информация, что они потеряли контроль уже над более чем семьюдесятью процентами нашей орбитальной группировки. Нечто подобное происходит и у всех наших союзников, а также у русских. И еще они сообщили, что… – майор замялся.
– Ну, говорите уж, что там они еще такого сообщили?
– Что перед тем, как спутники прекратили трансляцию информации, некоторые из них передали снимки и видеозаписи возникших буквально из пустоты космических объектов, маневрировавших и имевших явно искусственное происхождение.
– Не может быть! Этого не может быть! – прошептал ошарашенный Пулен.
Но это было. И не одному Пулену хотелось ущипнуть себя и проснуться. Только вот происходящее не было сном. Это была реальность – новая, неизвестная и оттого еще более страшная! Генерал чувствовал себя бессильным, раздавленным. Однако впадать в панику, тем более на глазах у подчиненного, никак нельзя… Пулен напустил на себя важность, насколько это было возможно в столь щекотливой ситуации:
– Продолжайте наблюдение, майор Дюфур! И постарайтесь все-таки установить связь с нашими парнями. Вышлите в район боя еще пару звеньев экспериментальных Z-39, на которых установлена та новая система связи, которую смонтировали спецы из управления перспективных разработок.
– Но она же еще не прошла тестирования!
– Вот и протестируете в реальных боевых условиях и ее, и Z-39 в целом. Выполняйте!
– Слушаюсь, господин генерал.
Как только Дюфур покинул кабинет, Пулен медленно опустился в кресло. Ему вспомнилось, как совсем еще мальчишкой он прыгнул на спор с вышки в бассейн. В детстве все кажется больше, чем есть на самом деле, – по этой ли причине, а может, просто потому, что он плохо плавал, маленький Фред тогда здорово струхнул. Пересилив дрожь в коленках, он камнем упал в воду, а затем почувствовал, как над головой сомкнулась водная гладь. Тогда он решил, что это навсегда, и даже не пытался сопротивляться; его спасли взрослые, оказавшиеся поблизости. Теперь же… Фредерик Пулен давно не ребенок, но то чувство вернулось. «И объяли меня воды до глубины души моей…» – вспомнилось ему вдруг. «Откуда это?» – вяло подумал генерал. Ответа не последовало. Пулен почувствовал, как что-то зловещее вновь смыкалось над его головой, и обхватил ее руками. Спасения ждать было неоткуда. «Исчезнуть… Исчезнуть… Господи, больше ничего не прошу!» – твердил про себя Пулен, хоть и знал, что чудес на свете не бывает.