Множество человек он изгнал в пространственный разлом всего за
один вечер. При засасывании люди растягивались как резина. Страшно
вспоминать. Тем более, понимать, сколь грозное оружие находилось в
его руке. Легко можно было задеть себя самого.
-Надо забрать Гаста. – Вздохнул Ровальд. – Уговор есть
уговор.
Но приземляться не хотелось. Его история на этом должна быть
закончена. Он археолог, исследователь, ведомый тайнами мироздания,
а не актёр или политик.
Эта археологическая экспедиция, определённо, завершилась
успехом. В отличие от трёх предыдущих. Приключение ценой
собственной жизни, чудом возвращённой. При этом, совершенно
безумное. Он совершил критическую ошибку. Недооценил здешние края.
Думал, всё будет проще и легче, с его уровнем скрытности. Но второй
Эсхельмад, и тем более, Колыбель на службе у врага – этого
представить нельзя. Череда непредсказуемых ситуаций, импульсивных
непродуманных решений…
-Ништяк. – Ровальд отхлебнул из небьющейся пластиковой кружки
чая, пускай и синтезированного, как бумага на вкус, зато
родного.
У него есть находки. Настоящие реликвии, изучать и изучать, за
них положены сумасшедшие награды, разбирать для дальнейшей
риверсивной инженерии, чтобы воспроизвести, и то, опасно для жизни.
Этот световой меч, его, по сути, единственное достояние. Не говоря
уже про таинственную флешку Ганнибала, инфа на которой может
считать только мёртвый Эсхель-7. Если подумать, то за неё одну пол
освоенного космоса загрызёт. Журналисты дороги не дадут. Он богач,
герой, исследователь с потенциальным орденом, который уже заслужил.
И ведь открытия… Никому нельзя доверить. Наверно, так думал и отец,
сидя в этом самом кресле, определял дальнейшую судьбу Эсхельмада,
руководствуясь какой-то неведомой логикой. Как он мог быть уверен,
что его сын, не избавится от корабля, не продаст, и вообще, что
корабль успешно дождётся своего приемника? Впрочем, на этот вопрос
Ровальд никогда не узнает ответа. Главное другое.
Столько открытий, данных, удивительных вещей и всё некому
доверить, негде изучить, никак не внедрить в жизнь.
Рука чуть сильнее сжала кружку. Раздался хруст небьющегося
пластика. Брови Ровальда чуть приподнялись, отражая лёгкое
удивление, затем, мирясь с действительностью, вернулись на место. С
телом надо учиться обращаться заново. Кому не расскажи, что тело
заново построено и всего за сутки, никто не поверит. Тем более, под
душу, закованную в древний арийский доспех. Теперь он сам кладезь
археологических открытий. Научное ископаемое в живом виде.