– Вообще-то я собиралась почистить и перевязать твои раны, – проворчала девушка. – Но тут ты пришел в себя… Делать это все равно надо, иначе может начать гнить, и я, пожалуй, опять тебя усыплю. Тебе не будет больно, да и мне спокойнее…
– Ты можешь усыпить меня, сделать так, чтобы я не чувствовал боли? – с интересом спросил незнакомец.
– Конечно, могу, – равнодушно подтвердила Врана, раскладывая льняные полосы и кукушкин лен на деревянном подносе. – Я же наполовину ведьма. Человеческим лекарям было бы не под силу остановить кровь из твоих ран, а настоящая ведьма никогда не стала бы пользовать человека, так что тебе вдвойне повезло, что Онеша позвал именно меня…
– Ты – ведьма?! – раненный не сразу поверил своим ушам и потому отреагировал весьма замедленно.
– Да, наполовину. Ты боишься меня? – Врана усмехнулась, вспомнив князя и его людей.
– Боюсь? Нет, конечно. Ты держала мою жизнь в своих руках и вернула ее мне… Но я всегда думал, что ведьмы… что они уродливы, а ты – самая прекрасная девушка из всех, кого я когда-либо видел. Поверь, повидал я немало…
– Я – самая прекрасная девушка? – недоверчиво переспросила Врана, на мгновение оторвавшись от своего занятия. Но тут же усмехнулась краем темно-алых губ. – А ведьмы, значит, уродливы? Жаль, не видал ты мою маменьку. Она бы не обманула твоих ожиданий… Ну ладно, хватит болтать, надо дело делать… – девушка склонилась над раненным, быстрыми пальцами еще раз пробежалась по краям ран.
И вдруг заметила, что на щеках незнакомца расцвели жаркие пятна румянца.
– Что, уже в жар кинуло? – встревожилась Врана. – Рановато вроде. Лихорадка еще и угнездиться не успела…
– Да нет, другое, – раненный досадливо помотал головой, но объяснять что-либо отказался.
– Ну, как знаешь, – Врана пожала плечами. – Давай тогда спать. Утро вечера мудренее – так, кажется, люди говорят? У нас-то, у нечисти, все как раз наоборот будет…
– Ты не нечисть… – прошептал незнакомец. – Ты самая прекрасная…
Есть много разных способов усыпить человека. Встречаются промеж них и такие, которые вовсе не требуют никаких прикосновений. Но дочь хромой ведьмы почему-то вдруг низко склонилась над раненным незнакомцем, вдохнула теплый запах его слипшихся от пота волос, и осторожно коснулась сомкнутыми губами сначала левого, а потом правого века. Синие глаза закрылись, дрогнули длинные ресницы, а пересохшие, потрескавшиеся губы прошептали: