– Помощь совсекретной подлодке, которой даже всплывать для подзарядки аккумуляторов можно только ночью или в пасмурную погоду? – искренне удивился Морской Волк.
– …не удивляйтесь, если эта помощь придет с совершенно неожиданной стороны, – как ни в чем не бывало закончил Столетов, – и даже если вы о ней не будете просить.
Макаров так и не разобрал, к чему сказана эта фраза, но, по понятным причинам, уточнять не стал, однако запомнил ее накрепко. Адмирал не мог бросить ее походя…
…Дрогнула дробно и замерла шеренга на пирсе, отсыревший за ночь Андреевский стяг зашевелился складками и пополз по флагштоку кверху, и латунный горн возвестил выход в море. Обычных для подобных случаев торжеств не предусматривалось: не было ни прочувственных слов с трибуны, ни транспарантов, ни духовых оркестров с «Прощанием славянки»… Да и раннее пасмурное утро, выбранное для выхода в море, явно не способствовало праздничному ощущению.
Выход «Макарова» в море выглядел до обидного буднично: экипаж молча загрузился в субмарину, и она неторопливо отошла от пирса, прикрытого гигантской маскировочной сеткой. Водяной валик медленно поднялся и взгорбился перед носом, развалился на две волны, плавными морщинами убегающие по сторонам. Субмарина шла практически бесшумно. Морской Волк, застывший в верхнем люке боевой рубки, выцелил взглядом Андреевский стяг на флагштоке причала и коротко отдал ему честь.
Люк задраили. «Макаров» быстро погружался. Спустя несколько секунд перископ и поднятые антенны еще резали водную гладь, разгоняя от себя тонкие струйки воды, однако вскоре исчезли и они, и лишь легкая взвесь по ходу субмарины указывала направление ее движения.
* * *
Небольшой катерок с флагом Североатлантического блока неторопливо шел вдоль островка, оставляя за кормой длинную пенную ленту. Слитный густой звук двигателя отражался от скал, распадаясь на прерывистый рокот, напоминающий стук пулемета.
Впереди, в зыбкой ясности рассвета, прорисовывались контуры Марианхамина, все еще подсвеченного фонарями, хотя их свет был уже абсолютно бесполезен. С гортанными криками носились чайки, и на воде мелькали их дрожащие тени. Слабый зюйд-вест шевелил кронами невысоких извилистых сосен на скалистых островных вершинах. Легкий катер то и дело вилял из стороны в сторону: тут, в проливах, течение давало себя чувствовать.