– Было бы
что трясти…
Мы вылезли
из кабины и пошли вдоль аллеи.
– Полина, я
не первый раз наблюдаю подобное, – говорил Мод. – Студенты, особенно, первых
курсов – самый расхожий материал. Только, пожалуйста, не обижайся, что я так
тебя называю. Это нужно, чтобы ты лучше понимала, о чём идёт речь. Эти люди
неоднократно таким образом проворачивали свои дела. И если бы я не вмешался, им
бы и в этот раз всё удалось. Грабители бы смылись, а ты осталась бы в
должниках. И кому бы ты потом доказывала свою правоту? Никто не стал бы
слушать.
Мне было
неприятно сознавать, что меня так глупо развели. Кажется, я на самом деле очень
маленькая, раз так легко доверяю первым встречным людям. Но ведь и Мода знаю
всего ничего. И он также может меня обманывать.
– Я знаю, о
чём ты думаешь, – он остановил меня, взял за плечи, повернул к себе. Голубые
глаза смотрели внимательно и строго. – Полина, я говорю тебе правду. Мне нет
нужды врать.
– Как я
могу быть в этом уверена? – прямо спросила я.
– Посмотри
в мои глаза. Они не такие красивые, как у тебя, зато искренние.
Я не могла
сдержать улыбку. Этот человек радует меня. Есть в нём что-то особенное. Может
быть, то, как он относится ко мне? В конечном счете, ведь это самое важное. То,
как нас воспринимает тот, кто нам самим нужен.
Мод
поделился своими соображениями насчёт дальнейшей судьбы книжного. Скорее всего,
магазин закроют и либо откроют в другой точке города, либо за его пределами.
– Здесь они
успели «засветиться» достаточно. А репутация – вещь такая… Стоит испачкать её
раз, обвалять в грязи, как уже не отмыть.
– Но что
будет со мной? – заволновалась я. – И как быть с долгом?
Целых два
оклада!
– Забудь о
нём, – сказал Мод. – Ты ничего не должна.
– То есть
как? – я буквально остановилась. – Вчера Игорь говорил…
– Это было
вчера. Сегодня он передумал.
* * *
Всё
оказалось правдой. Игорь позвонил тем же вечером и сообщил сногсшибательную
новость.
– Мы не
имеем к тебе претензий, Полина. Договор аннулирован. Ты совершенно свободна от
всех обязательств.
Он повесил
трубку прежде, чем я успела что-либо ответить. И, вообще, говорил сухо. Так,
словно его заставили делать то, чего ему не хотелось.