– Опять кто-то рвётся к власти, и опять льётся кровь. Когда это
закончится, скажи мне?
– Когда у руля окажется тот, кто найдёт баланс между всеми
сторонами.
Я скептически хмыкнул:
– Или пока каждый не перестанет тянуть одеяло на себя. Впрочем,
и то и другое маловероятно.
– И тут мы возвращаемся к тому, что центральный правитель должен
быть символом могущества и силы. Поскольку князья и бояре уважают
только это. Вот и думай.
– Да я думаю... – вздохнул я. – Посмотрим. Не будем загадывать
наперёд, тем более когда такая жопа вокруг.
– Ага. Сейчас и Чарторыйские на границу с Псковской областью
войска стягивают, и УСФ, боюсь, захочет под шумок забрать спорные
территории.
– А они на новгородскую землю могут сунуться? Или их только юг
Урала интересует?
– Да чёрт их знает. Спорные территории на юге, но сам
понимаешь.
– Это да, – вздохнул я.
Мы замолчали. Воцарилась тишина. Тикали часы на стене, за окнами
шелестели листвой осины. И вдруг я почувствовал близкую опасность,
словно из сада за мной кто-то наблюдает, готовясь убить.
Поднявшись с кресла, я подошёл к окну и стал пристально
осматривать местность. В голове – дикое желание схватить карабин,
что стоял в спальне в шкафу. Без оружия в руках ощущалась какая-то
нелепая беспомощность. После армии такое было постоянно. Потом как
будто прошло, и вот опять...
Во дворе, конечно же, никого не оказалось. Я задумчиво почесал
щёку со шрамом, оставшимся после ранения осколком. Беспокойное
ощущение ушло.
– Всё нормально? – спросил Николай.
– Да, конечно. Просто давай о чём-нибудь другом поговорим.
– Я всё это к тому, чтобы ты не засиживался тут. Семье может
понадобиться твоя помощь, да и Новгороду – тоже.
– Ага, я понял. Посмотрим.
Дальше разговор пошёл о делах насущных. Николай рассказал, что
творится в родовой корпорации, но за последние три недели там
ничего интересного не случилось. Всё было по-старому. Разве что
оружейный завод получил крупные заказы от великокняжеских родов
Новгорода, Пскова и Смоленска.
Вспомнили мы и дядю Гену. Несмотря на усилия наших адвокатов, он
всё ещё находился в тюрьме. Но теперь с ним хотя бы можно было
держать связь. Месяц назад я с ним общался. Дядя Гена оптимизма не
терял, говорил, что не так уж ему и плохо живётся. Он обрадовался,
когда узнал, что Валера стал воеводой боевой дружины вместо одного
из наших стариков, поздравил меня с помолвками и выразил надежду,
что у меня будет куча потомков, которые сделаю наш род ещё более
сильным и многочисленным.