– Но ведь до него у тебя другие работали?
– Работали, ваше сиятельство, но больше полугода никто не выдерживал…
– А этот как же? – Амалия ухмыльнулась, глядя на грязное, заросшее волосами существо. – Он что же, двужильный?
– Он не двужильный, он троежильный, ваша светлость, – подсказал Рулоф, надеясь, что этим заступится за своего работника. Однако мысль убить неказистого раба засела в голове интрессы прочно.
– Сегодня же скажу отцу, чтобы его убили. А тебе пришлют двух других рабов, будешь менять их хотя дважды в неделю, и я прослежу, чтобы тебя никто не обижал.
– Как прикажете, ваша светлость, – деревянным голосом произнес Рулоф и поклонился. В его глазах стояли слезы.
Не в силах больше терпеть этот запах, Амалия развернулась и пошла прочь, а смотритель опустился на мостовую яруса и тяжело вздохнул.
За последние три года он привязался к Молчуну, и тот для него значил никак не меньше хорошей собаки. А тут – убить и никаких разговоров. Разве это правильно?
Шаги интрессы и ее телохранителей давно затихли, а он все сидел и сидел, не понимая, как вместо Молчуна за ворот встанет другой невольник, со злобным взглядом, заранее винящий Рулофа в своей несчастной доле. Ведь именно он для рабов являлся воплощением неволи, а прелата Гудрофа подчас они даже не видели.
Рулоф уже забыл, что такое перемыкать замки в кандалах и оставаться настороже, не поворачиваясь к невольнику спиной, ведь, удавив его цепью, раб мог попытать счастья и сбежать.
Не успел надсмотрщик свыкнуться с одной горькой мыслью, как ему послышалось приближение новой беды. Это были двое мальчишек: двенадцатилетний племянник прелата Гудрофа Марк и его «оруженосец» – сын прелатского садовника.
Марк был своенравным мальчишкой, пятым сыном в собственной семье, а потому ненужным и отправленным к более знатному и богатому родственнику, чтобы когда-нибудь стать лейтенантом в его войске и отработать собственное содержание.
Иногда Марк наведывался к водочерпалке, чтобы совершить очередную гадость – помочиться с изгороди на ярус или забросать работника камнями. Пользуясь полной безнаказанностью, он и его помощники кричали Молчуну «вонючка!» и швыряли в него камни, покуда не надоест.
Вот и сейчас Рулоф не сомневался в намерениях Марка, тот неспешно спускался с горы, а его сподвижник нес корзину с собранными на склоне горы булыжниками.