— Он меня пугает! — оправдывалась я, смывая краску. — Не за этим сюда пришла.
— Кабздец! Я тебя не знаю! Могла бы мне сплавить. Такой мужчина! Взрослый, состоятельный в рассвете сил!
— Сорок лет, рассвет сил?! — возмутилась я
— Тридцать семь, — заявила Юлька и подкрасила губы яркой помадой.
— Ну, раз он так молод, — ехидно фыркнула я. — Забирай! Иди, сядь рядом с ним, а я тут задержусь.
Обтёрла лицо бумажными полотенцами и посмотрела на себя в отражение.
Розовые щёки, алые губы, лихорадочный блеск в глазах.
Я приболела?
Юля в успехе предприятия была не уверена, но поведя откорректированными бровями, отправилась обратно в павильон. А я долго стояла у зеркала, приходила в себя. Потом пошла гулять.
Особняк был шикарен во всех отношениях, белые колонны, дубовый паркет. Лестницы из белого мрамора, на стенах тканевые обои, на них картины в золотых рамах. Пустота помещений, гуляющий по полу приятный сквознячок.
На парадной лестнице лежала алая ковровая дорожка, прищепленная еле заметными тонкими проволоками. На первом лестничном пролёте мраморная статуя обнаженных девушки и юноши. Выше две узкие лестницы справа и слева. Поднявшись, я попала в тихое место, где за стеклянными дверями полукругом пустовал балкон.
С балкона вид на сад. Ветер поднялся и раскачивал достаточно высокие деревья. Они прятали от взгляда лужайки и конюшню. Тёплые потоки поднимали лёгкий шифон с юбок моего платья, и они падали мне на лицо, вместе с прядями волос, что выбились из причёски.
Будет гроза, только перед ней бывает такое волнительное ветреное состояние. И солнце уже скрылось за тучами, становилось темно.
Я даже не услышала, как мужчина вошел на балкон, так бушевала природа вокруг. Поэтому вздрогнула, когда его увидела.
— Ты не любишь шумные компании? — громко спросил Оскар, перекрикивая гул ветра.
— Люблю, — так же громко ответила я. — Просто не очень хорошо себя чувствую.
Он подходил близко, медленно подплывал, чтобы не пугать напором.
— А когда ты ела в последний раз?
— Вчера. Сегодня только стаканчик кофе, — я усмехнулась, мне была очень приятна забота, пусть и незнакомого человека.
Зря что ли их «папиками» называют.
— Тогда понятно, почему плохо, — он коснулся моей руки, — понятно, почему мёрзнешь.
Он был горяч и старался на меня не смотреть. В стихии, что начинала бушевать его странные золотые глаза, казалось, светятся. Наверно, он прав. Никакого гипноза не было, просто я давно не ела, поэтому и находилась в предобморочном состоянии. Со мной такое часто стало случаться в последний год.