-
Да это же ягнёнок, - мявкнул рыжий кот, отвлёкшись от последнего комочка снега,
налипшего под подушечкой на правой лапе. - Ты чей?
-
Я - мамин, - отвечал ягнёнок, замотав головой. - Я с трактором хотел сразиться.
А он меня в сугроб сгрёб и сверху ещё снегом завалил. Так не честно!
-
Верю, - сочувственно согласился с ним кот и оббежал вокруг, принюхиваясь к
снегу. - Да, повезло ещё, что он вот тебя учуял.
Ягнёнок
посмотрел на лисёнка своими выразительными добрыми глазами, наклонил голову и
смешно встряхнул ушами.
-
Спасибо! А то мне страх как холодно было сидеть там. И ещё страшно.
-
До страху страшно? - прыснул от смеха кот, а лисёнок подошёл ближе и обнюхал
мордочку ягнёнка.
-
А я лисёнок, - представился он и снова отпрянул назад, присев на задание лапки.
- Я твой запах учуял. Ты вкусный, - заметив смех в глазах кота и недоумение ягнёнка,
он поспешил поправиться. - Ты вкусно пахнешь. Молоком. А ещё теплом.
-
И мамой, - подсказал ему ягнёнок. - А пойдём со мной! Ты меня домой проводишь,
и я тебя с моей мамой познакомлю. Там у нас обед как раз.
-
Идём, идём! - подбодрил лисёнка кот, подумав о мисочке тёплого молока.
В
овчарне, куда ягнёнок привёл нового друга, было тепло и тесно. Всюду, где не
стояли и не лежали овцы, были разложены скирды сена и квадратные пачки соломы,
перетянутые тугим жгутом. Всё это пахло землёй, травой, а ещё запахами
незнакомых лисёнку животных. Больших, белых, с волнистой шерстью, закрученной в
причудливые завитки. Они все были похожи на ягнёнка, но превосходили его
размерами и были гораздо выше.
Стоя
перед открытыми воротами, лисёнок нерешительно переминался с лапы на лапу и
поводил ушками, прислушиваясь к голосам родственников и друзей ягнёнка. Те были
заняты едой и не обращали внимания на пришельца. А ягнёнок протиснулся сквозь
плотную толпу обступивших кормушку родичей и подобрался поближе к самой большой
и уважаемой из обитателей овчарни. Заметив своего малыша ещё издали, мама Овечка
радостно позвала его к себе, потрясая длинными ушами.
-
И где же это ты пропадал, мой милый? Завтрак пропущен, второй завтрак тоже! И даже
к обеду ты умудрился опоздать. Не похоже, чтобы ты и вовсе голодным был, а?
Может быть, в наказание мне следует не давать тебе молока?
Суровая
отповедь самой старшей овечки из отары сопровождалась назидательным потрясанием
ушей, тогда как в её больших глазах плескалась добродушная улыбка.