Я молчала. Я действительно помнила Сноухельм другим. Снег в предгорье иногда выпадал рано, но весной таял быстро, а лето радовало жаркой погодой. Раньше в это время только начинала опадать листва с деревьев, и долина казалась усыпанной золотом. Золото в кронах, золото в лужах – я любила такую погоду. Она мне подходила. Волосы не казались осенью такими полыхающе-яркими. Но все изменилось. Только не десять лет назад, а восемь. Из-за меня. И с тех пор, как я сотворила нечто ужасное, погода в долине испортилась, а я ни разу не была дома.
Меня отослали учиться в жаркий южный Тамбул – с солеными брызгами моря, разговорчивыми людьми и строгими нравами. Сначала четыре года закрытой школы магии для сложных девочек, а потом высшая магическая академия для одаренных ведьм. Подруги, студенческая жизнь и кот Пэрсик, который появился у меня на втором курсе. «П-э-эрсик», именно так, растягивая гласную на южный манер, окрестила маленький светло рыжий комочек моя подруга. Имя прижилось, Пэрсик тоже. То время было почти счастливым. Родители не хотели, чтобы я возвращалась. Да я и сама ни за что бы не рискнула приехать в Сноухельм, если бы не несчастье, произошедшее в нашей семье, и не моя очередная глупость. Сход лавины унес разом жизнь и мамы, и отца. Женевьев с мужем и маленькой дочкой, которую я еще не видела, остались живы, и я поняла, что не смогу прятаться вечно. Я должна навестить дом и, возможно, заплатить по счетам. Правда, про это думать не хотелось. Ну, и заодно сбежать из того места, которые последние восемь лет считала домом.
На похороны мамы и папы, я не успела, и так вышло, что тогда восемь лет назад я видела их в последний раз, как и сестру. Сердце сжималось от боли, а еще от того, что я не могу эту боль нормально прочувствовать. Восемь лет - огромный срок, двенадцать и двадцать – это два разных человека. Родителей безумно любила та, маленькая и глупая Валенси, которая в один миг уничтожила сразу несколько жизней. А вот взрослая Валенси их не знала, она просто спешила сбежать от того, кто разбил вдребезги сердце, и не хотел на этом ставить точку. А я так не могла, должна была умчаться, как можно дальше. Идея вернуться навестить долину, где совершила свою самую большую ошибку в жизни, ошибку которую нереально исправить, казалась здравой. Нужно поставить точки везде, а потом уже думать, как устроить свою жизнь. «Несколько дней, - твердила я себе. – Всего несколько дней, чтобы навсегда проститься с прошлым». Впрочем, я не знала, зачем еду. Возможно потому, что съедающее чувство вины за это время не стало меньше.