– Спасибо, Вась. – Вера достала кошелек. – Сколько я тебе должна? Двадцать четыре копейки, что ли?
– Убери, – обиделся Колокольников. – Ты меня за человека не считаешь, да?
– Васенька, я молчу.
– Вот ведь люди пошли, – вздохнул Колокольников, – все на копейки мерят. А можно ли любовь копейками оценить?
– Чтой-то любовь у тебя такая кислая да жидкая?
– Какая-никакая, – сказал Колокольников.
– И за нее спасибо.
– Вечером к нам придешь?
Вечером дома у Колокольникова, отец и мать которого гостили у родственников в Люберцах, собирались Верины знакомые отметить день рождения бывшего ее соученика по никольской школе Лешеньки Турчкова.
– Не знаю, – сказала Вера. – Подумаем. Нет, мы, наверное, не успеем с Ниной вернуться.
– И Нина не вернется? – озаботился Колокольников.
– Ее, что ль, сейчас ждешь? – улыбнулась Вера.
– Ну ладно, – быстро сказал Колокольников, – кружку-то мне надо отвезти.
– А говоришь – любовь! – крикнула ему вдогонку Вера.
– Клянусь тебе – любовь! – подтвердил громко и торжественно Колокольников.
– Вася никогда не врет, – сказала Творожиха, – я его еще вот таким мальчиком помню…
– Помолчи. А когда электричка придет, садись в другой вагон. Поняла?
Творожиха, вздохнув, отодвинулась и драгоценный мешок притянула к себе.
– Слушай, Вер, приходите, а? – Колокольников стоял уже напротив, у вокзальной двери и просил Веру всерьез.
– Не успеем мы вернуться, Вась. Еще подарок надо искать, мороки-то…
– Вы без подарков! На кой черт ему подарки!
– Как же без подарков-то! – сказала Вера. – Нельзя.
«Ну, если без подарка, – подумала она, – тогда, может, еще и заглянем…» Тут и явилась Верина подруга Нина Власова, голову не повернув, прошагала к вокзальной двери, никого не замечая, но так, чтобы все ее заметили, прошагала летящей деловой походкой, рожденной любовью к полонезу и джайву, – года три Нина всерьез занималась в районной студии бального танца. Была она, как всегда, красивая, тонкая, с чуть полными икрами – они ее, впрочем, не портили, хотя и мешали носить высокие сапоги.
Минуты через две она уже подходила к Вере, молча шел за ней Колокольников, вел за собой велосипед, как ковбой присмиревшего мустанга.
– Совесть у тебя есть? – спросила Вера.
– А что? – удивилась Нина.
– На какую электричку мы договорились?
– А разве не на эту?
– Может, на вечернюю?