Рабочие, бросив свою катушку, извлекли наружу куцерылые «хеклер кох» с миниатюрными глушителями и тоже бросились к открытому вагону. Бесшумный выстрел снайпера сбил ошарашенного увиденным проводника. Взмахнув руками, тот рухнул с подножки вагона на рельсы. Штурм начался.
Поднеся ко рту прямоугольник рации, Сергей негромко произнес:
– Атака.
И тут же со звоном стали разлетаться пробитые пулями окна купе, поражая дремавших охранников. В отличие от бронированной оболочки комплекса, вагоны с охраной были самыми обычными и не могли служить хоть какой-то защитой от стрелкового оружия. После работы снайперов в вагоны ворвались автоматчики, оттуда вскоре донеслись приглушенные хлопки выстрелов.
Тем временем в кабину тепловоза забрались двое бойцов. Машинистов они не стали убивать, им еще предстояла работа. Уткнув железнодорожников лицами в металлический, пропахший машинным маслом пол, один из боевиков доложил командиру о выполнении задания. Через минуту стали поступать доклады и от других групп.
– У нас готово, – наконец поступил сигнал от Казака, самого опытного бойца группы Луницкого, возглавлявшего штурм комплекса.
– Осложнения? – спросил Луницкий, все еще не веря в такой легкий успех и опасаясь сообщения, что кто-то из ракетчиков закрылся в одном из вагонов. Ведь БЖРК, как подводная лодка, состоял из пяти вагонов, соединенных между собой глухими переборками. Но его переживания оказались напрасными.
– Никаких осложнений, они не успели оказать хоть какое-то сопротивление, – ответил Казак.
– Хорошо, сейчас буду, – с облегчением произнес Сергей, отключая рацию, и, повернувшись к спецам, негромко сказал: – За мной.
Пройдя по перрону, где боевики курили, о чем-то переговариваясь в ожидании распоряжений, он отдал приказ:
– Трупы заройте в гравий на платформах и сами спрячьтесь в вагонах, через двадцать минут должен пройти товарняк. – Пока еще приходилось скрывать свое присутствие.
В штабном вагоне ракетного комплекса стоял удушливый запах сгоревшего пороха и сладковатый привкус свежей крови. Убитые ракетчики сидели или лежали в тех позах, как их застала смерть. Казак, дыша перегаром, жевал фильтр незажженной сигареты, задумчиво скручивая с пистолета черный цилиндр глушителя.
– О чем задумался, детина? – похлопал Казака по спине Луницкий.