- Мертвых поднимать, - коротко ответила монахиня и неожиданно рассмеялась. Каркающие звуки мало походили на смех, скорее на кашель. Отсмеявшись, старуха вытерла сухонькой ладонью слезящиеся глаза и, наконец, села. – Что? Не ожидала? Это тебе не девок в деревне обнимать, у которых чиряк на носу выскочил.
- А откуда вы знаете?.. Ах, да, настоятельница рассказала.
Был такой случай, был. Бежали они ватагой по околице, торопились к кукурузному полю, где спелые початки свои рыжие косы на ветру сушили, но плачь, донесшийся откуда-то из-за куста, заставил Стеллу остановиться. На скамеечке, скрытой от взора, сидела сестра одного из «грабителей». Любимый вот-вот заявится со свахой, а тут на тебе, прыщ на весь нос! Пожалела невесту царевна, прижала к себе, погладила по голове, да посоветовала в холодной воде умыться, приговаривая: «Хвороба уходи, красота вернись».
Девка, как назвала ее старуха, поверила, тут же побежала к рукомойнику. Через братца потом передала скатерку, собственноручно расшитую узорами по кайме. Царевне было приятно.
- Так та монахиня не умерла? – конечно же, Стелла помнила, где провела ночь, но рассказывать соседке о том, что из-за ее объятий человек испустил дух, побоялась. Да и вообще, как она уже усвоила, о своем даре лучше помалкивать.
- Нет, не умерла, - старуха скрестила ладони на набалдашнике клюки. – Мало того, умирать передумала. Передала тебе, что через недельку-другую, как в силу войдет, сама придет благодарить. Ты, девонька, умница.
Как-то сразу отпустило.
Стелла была бессовестно счастлива. Впервые, не считая того прыща на носу невесты, ее хвалили.
- Бабушка...
- Называй меня сестрой Даруней, - перебила монахиня.
- Сестра Даруня, а вы знаете, кто я? – и вовсе Стелла не допытывалась, знает ли старушка, что перед ней стоит особа царских кровей. Ей до колотья за грудиной хотелось узнать, кем ее сделал доставшийся от матери дар: монстром, мучающим болью, или избавителем от порчи.
- Конечно, знаю. Сегодняшняя ночь показала, что ты целительница, каких свет не видывал. Только даром своим распоряжаешься плохо, не рачительно, а потому иссушиваешь себя чуть ли не до донышка.
- А как бы научиться рачительности?
- Сестра Светица и научит. Та самая, что нынешней ночью ожила. Она тоже из целителей.
- Так почему себя не исцелила? Почему до смерти довела? – царевне вот ни разу не приходилось болеть. - Разве что... - тут она вспомнила о шраме на коленке. Рана затянулась быстро, но след от нее остался.