«Заносчивое человечество привыкло восхищаться собой, смотрясь в зеркала побед и достижений, не умея при этом понять, что все еще находится в предсознательном состоянии и судьбами стран и народов по-прежнему правит непредсказуемая стихия. И сегодня, когда земной шар потрясается и трепещет, наблюдая, как рушится недостроенное гигантское здание разумного мироустройства, не самое ли время с надлежащей скромностью увидеть в этой катастрофе признак детского состояния ума, не умеющего проследить и понять связь причин и следствий и чередующего бессознательный страх перед лицом неведомого с ощущением полной как раз безопасности перед лицом враждебных человечеству стихий»[1].
Своеобразие и Сходство
Несоответствие в человечестве нравственного состояния его научно-техническому потенциалу представляет собой в зародыше страшную опасность для будущего. Вместе с тем отравленность национально-этнических отношений ядом взаимной ненависти может породить наиболее серьезные предпосылки того, что эта потенциальная опасность трансформируется в реальную угрозу.
Обычно при встрече с человеком нетрудно угадать его национальность, даже если вы не слышали, на каком языке он говорит. Есть множество мелких, но безошибочных признаков, которые позволяют мгновенно сделать верное умозаключение. Однако если вы попытаетесь определить, чем человек одной национальности отличается от человека другой, то столкнетесь с едва ли разрешимой проблемой. Этнос всегда индивидуален и накладывает на каждого своего члена неизгладимый отпечаток, придавая человеку неповторимое национальное лицо; у этноса есть свой неповторимый стиль культуры. Одновременно между всеми народами существует некое глубинное сходство, предопределяемое общими закономерностями развития человечества. В частности, таким общим является характернейший признак этноса: он объединяет в единое сообщество людей, сознающих свою солидарную связь через принадлежность к неповторимой культуре, к духовной жизни определенного национально-этнического содержания.
При этом индивидуальность этноса не сводима ни к его культуре, ни к его духовным ценностям, ни к его характеру, но, проявляясь решительно во всех формах его деятельности, помогает народу осознать свое единство. Очевидно, что такая неповторимая индивидуальность не может возникнуть быстро, а вызревает в течение столетий, причем ее основные особенности обнаруживают, раз возникнув, устойчивость при самых трудных испытаниях. Так, Франсуа Вийон писал, в сущности, на другом языке, чем Верлен, но в их поэзии явственно ощутимы творческий гений и индивидуальность одного и того же народа – народа Франции. Взволнованный близостью двух поэтов, Осип Мандельштам отмечал: «Вибрация этих двух голосов поразительно сходная»