– Не хотите? – спросил Монталамбер, снимая с подноса один из бокалов на высокой ножке.
Амалия отрицательно покачала головой. Этот человек, такой приятный, такой благообразный на вид, внушал ей гадливость, и, разумеется, она не собиралась с ним пить. А он укоризненно покачал головой:
– Напрасно, у Эглантины всегда прекрасное шампанское. Вы многое теряете… Амалия.
– Баронесса Корф, – еще более холодным тоном поправила она.
– Конечно, баронесса. – Монталамбер отпил глоток, не переставая зорко наблюдать за своей собеседницей. – Ваша… мм… напористость меня ошеломила. Я не привык вот так сразу говорить о делах.
– По-моему, у вас было целых двадцать лет, чтобы научиться этому, – не удержавшись, съязвила Амалия. – Если не считать тот первый случай в ваши двадцать четыре года.
Амалия всего лишь хотела поставить своего собеседника на место, однако она упустила из виду, что очаровательная женщина становится еще очаровательнее, когда сердится. А то, что Амалия сердилась, было заметно невооруженным взглядом.
– И все-таки я не понимаю, почему в Петербурге выбрали именно вас… – задумчиво заметил граф. – Вы совсем не годитесь для… для такой работы. – Последнее слово он произнес как бы про себя.
– Я бы все-таки желала услышать ответ на свой вопрос, – резко проговорила Амалия, обмахиваясь веером.
Монталамбер решился.
– Завтра в моем особняке в пять часов вечера, – сказал он. – Вы знаете, где я живу? На рю де Гренель.
«Этого и следовало ожидать», – мелькнуло в голове у Амалии. На улице Гренель располагались самые роскошные особняки парижской аристократии.
– Сначала я должна убедиться, что письма подлинные, – сказала она. – Только после этого вы получите свои деньги.
– Хорошо, – довольно равнодушно ответил Монталамбер. – Так до завтра, Амалия?
– Баронесса Корф, – снова поправила она.
– Я буду ждать с нетерпением, – пообещал граф. И, что самое интересное, он говорил чистейшую правду.
Сухо кивнув на прощание, Амалия удалилась. К ней подошел граф Шереметев.
– Как успехи, госпожа баронесса? Вам удалось договориться с господином графом?
Амалия ответила утвердительно. Бал меж тем уже начался, и посол пригласил ее на танец. Амалия полагала, что когда танец закончится, она сумеет незаметно покинуть особняк герцогини, но не тут-то было. Баронессу Корф то и дело приглашали, и вскоре, к своему удивлению, она оказалась в центре всеобщего внимания. Люсьен де Марсильяк расточал ей комплименты, а какой-то приземистый господин – как он сообщил, специалист по дворянским генеалогиям – танцевал с ней целых три вальса.