Мокрушин, расстегнув куртку, тяжело опустился в кресло.
– Я уже пару недель как в Москве, Дмитрич. Извини, что не нашел времени зайти к тебе… кое-какие дела у меня были. А сегодня утром смотрю, на сотовом пробился твой номерок… а потом и эсэмэску от тебя прочел…
– Хорошо, Володя, что ты нашелся. – Федосеев вытащил из шкафчика две кружки и включил электрокофеварку. – Есть к тебе разговор… Думаю, ты сможешь нам помочь… Тебе ложки сахара хватит? Гм… А может… чего покрепче душа желает?
– Я за рулем, Дмитрич, поэтому как-нибудь в другой раз.
– А-а… так ты на своих колесах? Я как-то об этом не подумал…
«Вообще-то я уже третью неделю сижу на «колесах», – реплика Дмитрича вызвала в мозгу Мокрушина цепочку ассоциаций. – Дела мои хреновы. Никак не удается избавиться от этого проклятого Ахмеда! Ни мощное снотворное, ни даже убойный коктейль из крепкого спиртного пополам с крутым сексом – ни черта не помогает!.. И все же пора завязывать с этими чертовыми психоделиками. Кстати… Куда, интересно, могла подеваться целая пачка «транков»? Не может быть, чтобы я выел весь запас «колес» за один только уик-энд, проведенный в компании Светы Кузнецовой…»
Рейндж бросил взгляд на настенные офисные часы: двадцать минут десятого, и Измайлова, наверное, уже подняла переполох по поводу его столь внезапного исчезновения. Как минимум, позвонила «свояку», сообщив о случившемся. Черт знает, что они могут о нем подумать. Ладно, плевать. Он и раньше старался поменьше думать о том, что о нем думает начальство. В конце концов, начальничков нынче до фига развелось, а таких, как Рейндж, – без ложной скромности – или его давний приятель Андрюша Бушмин по прозвищу Кондор, можно по пальцам посчитать…
– Как у тебя дела, Володя? – поинтересовался Федосеев, ставя на стол перед гостем кружку с горячим кофе. – Мы ведь с лета, кажется, не виделись?
– Дела у меня идут… так себе, – честно признался Мокрушин, выкладывая на стол пачку сигарет. – Командир, у тебя здесь курят?
Федосеев взял с подоконника пепельницу, передал ее гостю, затем сам уселся в кресло по другую сторону стола.
– Что-то я раньше у тебя седины на висках не замечал, дорогой, – приглядевшись повнимательней к визитеру, сказал Федосеев. – Где это тебя так прихватило?
– Долго рассказывать, Дмитрич, – пыхнув дымом, сказал Мокрушин. – Ты мне лучше скажи, на какую тему хотел меня видеть?