Да и он, наверное, успел порядком поднадоесть двум приставленным к нему начальством коллегам.
Квартира в новом, нарядном, со стороны смахивающем на слоеный пирог со сливочной начинкой доме бизнес-класса по адресу Ленинградский проспект, 52, была огромной, слишком уж большой для одного человека.
Казалось бы: «двушка» с холлом. Всего-то. Но если только кухня занимает площадь в двадцать с лишком квадратов, то можно поиметь представление и о размерах всех прочих помещений…
«Хата» стояла практически пустая. Единственное более-менее обставленное и обжитое место – это как раз кухня. И еще, пожалуй, ванная; там тоже имелось все необходимое, включая шкафчики-ящики-полочки, а также гигиенические и банные принадлежности.
Мокрушин ничего здесь не менял. Он даже не пытался хоть как-то приспособить, одомашнить это свалившееся ему на голову жилище. Пальцем о палец не ударил. Было элементарно не до того.
Эту новую квартиру отписали на него полтора месяца назад. Причем, что характерно, его мнением даже не поинтересовались. Он только-только выписался из Бурденко,[16] где ему укрепили спицами и титановыми шурупами сломанную в ходе акции лодыжку – четыре недели иммобилизации и еще две на восстановление после снятия гипса. Его многолетний начальник и нынешний куратор, генерал-майор Шувалов, кажется, решил все за него. Скромная холостяцкая квартира в районе «Братиславской», к которой Рейндж уже привык, отошла к ХОЗУ МО РФ, хотя и была оформлена на него, на Владимира Мокрушина, как частная собственность. Какие-то бумаги, правда, он подписал на эту вот тему, в присутствии того же Шувалова и его зама по хозяйственным вопросам. Но запомнилась та встреча с начальством как-то смутно. Уж больно хреново он себя чувствовал: к тому времени у него уже начались проблемы с нервами, с головой, с восприятием окружающего мира. Какой там «квартирный вопрос», если вот-вот башню напрочь снесет…
Вещи с прежнего адреса тоже перевезли без него. Но та мебель, которая когда-то приобреталась для однокомнатной квартиры, совершенно потерялась в этом новом жилище. И «сексодром» его потерялся, и шкаф-купе, и любимое кресло-качалка, и овальный столик с парой стульев…
Все эти предметы обстановки, растасканные ныне по площадям, казались инородными, нелепыми здесь, лишь подчеркивали общее впечатление пустоты и неустроенности.